Два дня еще пришлось нам пробыть на месте, пока сеньор не окреп настолько, что мог продолжать путь. Десять дней мы двигались по пустынной равнине и только на одиннадцатый дошли до пологих склонов довольно высоких гор. Еще через сутки мы достигли линии снегов и были вынуждены оставить мулов, которых нечем было кормить. Эту ночь мы провели, зарывшись в снег и тщетно стараясь заснуть; время от времени нас будил отдаленный шум, похожий на раскаты грома, – это были падающие с гор лавины.

– Как долго продлится наш путь в снегах? – спросил я Зибальбая.

– Смотри, – ответил он, указывая рукой на место, откуда появился первый луч восходящего солнца. – Там – высшая точка нашего подъема, и там мы будем сегодня перед закатом!

Несколько ободренные этими словами, мы пустились в путь. К счастью, подъем не был очень крут, и мы, с небольшими остановками для отдыха, успели еще засветло добраться до цели. Перед нами, точно из-под земли, выросли высокие, почти отвесные скалы, бежавшие в обе стороны наподобие искусственных крепостных стен.

– Нам нужно взобраться на эту стену?

– Нет, – ответил Зибальбай на мой вопрос. – Есть путь внизу. Дважды в прежние времена доходили сюда толпы белых завоевателей, но, не найдя прохода, возвращались домой, хотя руки их были почти у самой двери!

– Эти скалы окружают священную долину со всех сторон? – спросил сеньор.

– Нет, белый человек, нет! Мы их пройдем за несколько дней пути к западу, но там придется упереться в непроходимое болото. Горы можно обойти и с востока, но для этого надо три дня идти по горам и пропастям. Только одному человеку это удалось, странствующему индейцу, пришедшему к нам еще при моем деде. Теперь подождите, я пойду искать…

– Вы рады, что находитесь на пороге своего дома? – спросил сеньор молодую девушку.

– Нет, – ответила она, – в пустыне я знала счастье, а здесь и меня, и вас ожидает одно горе. Если я действительно дорога вам, то бежим обратно и поселимся среди людей вашего народа.

Она умоляюще сложила руки.

– Как? Оставить вашего отца и дона Игнасио одних?

– Вы мне больше, чем отец, хотя вам, быть может, дон Игнасио дороже, чем я!

– Нет, Майя. Но, пройдя так много, я хочу видеть Священный Город.

– Как вам угодно! – сказала она с глубокой грустью. – Вон отец нашел проход и зовет нас!

Зибальбай стоял от нас в сотне шагов, но мы не видели никакого прохода.

– Хотя я вам доверяю и надеюсь, что Небо соединило нас для своих великих целей, – сказал он, – но, следуя старому закону и повинуясь клятве не пропускать в город ни одного чужестранца, я должен завязать вам глаза. Дочь моя, сделай это!