Все тогда как-то сразу притихли. Никто ему не возразил из членов бюро райкома. Казаковский где-то подспудно чувствовал, что создавшаяся неблагоприятная обстановка в районе с заготовкой сена требовала каких-то решительных мер и секретарь райкома пошел на ужесточение, на волевой нажим. Понимал и то, что, наказывая его, начальника крупнейшей и притом самостоятельной экспедиции, Мальцев рикошетом бил и по остальным руководителям предприятий. Но в то же время Казаковскому было и обидно: за что? За какие грехи? Он вспыхнул. Встал. Однако внешне не показал своего состояния. Сдержал себя. Только пожал плечами и произнес фразу, которая как-то сразу родилась в его сердце, – фразу, которую потом часто будут вспоминать и в райкоме и за его стенами: «Ну, если коровы будут сыты не сеном, а моим выговором, выносите, я буду доволен!» И сел. Выговор ему тогда все же вынесли. Правда, спустя несколько недель его отменил обком партии, вмешался сам Алексей Павлович, хотя Казаковский не жаловался и не обращался к нему.
А теперь надо объясняться по поводу школы. Если подходить формально, то, конечно, Казаковский во всем виноват. Но у него просто не было другого выхода.
– Может быть, вы и правы, Виктор Григорьевич, школу мы открыли самовольно. За это готовы нести ответственность, – говорил Казаковский, разъясняя безвыходность своего положения, – однако закрывать ее уже поздно. Не имею я на это никакого права. Да и народ не позволит.
– Разберемся на бюро, – ответил сухо Мальцев и повесил трубку.
В Солнечный одна за другой зачастили специальные комиссии, уполномоченные, инспекторы; они дотошно копались в личных делах школьных учителей, в школьных программах, беседовали с каждым, экзаменовали их, нервировали, присутствовали на уроках, проверяли конспекты, придираясь к любым мелким промахам и просчетам, однако они не могли не видеть главного – школа работает нормально, классные помещения оборудованы нужными наглядными пособиями, а главное – успеваемость ребят по сравнению с прошлыми годами, когда их ежедневно возили за десятки километров на автобусе в район, заметно поднялась.
Грозные распоряжения и указания с требованиями немедленно закрыть школу сыпались одно за другим: из района, из райисполкома, из краевых организаций… На всех учительских совещаниях и педагогических кворумах районного и краевого масштаба имя начальника геологоразведочной экспедиции склоняли неустанно, как «партизана», «анархиста», «директора-самозванца», открывшего «подпольную школу»…