Они приближались. Шли, прижимаясь друг к другу. Было видно, как рука Слона, явственно белевшая тыльной стороной рукавицы на темном мехе цигейковой шубки, неспокойно двигалась и гладила выпуклую грудь. Василий нехорошо скривил рот, хотел матерно закричать, но слова куда-то пропали, а сердце захолонуло и провалилось, как камень в холод проруби.

Василий взбычился и сжал кулаки. Но голова Слона в пушистой меховой шапке замаячила настолько высоко, что он усомнился в своей способности ее достать кулаком, даже подпрыгнув, и сразу ощутил себя беспомощным и неуверенным, словно выскочил нагишом на улицу.

Они узнали его, не доходя шагов десять. Остановились. Пошептались. И двинулись по утоптанной снежной дороге, норовя обойти Василия стороной.

– Ты… Ты куды-и? – выдохнул Василий, хватая жену за рукав с отчаянностью. – Возворачивайся домой!

Данька Слон, высвободив мягкий локоток из цепких и жестких пальцев взрывника, отстранил Галку и сам встал горой перед Василием. Он был мужчиной галантным и веселого нрава. Наступая своими тяжелыми башмаками Василию на носки, оттеснил его чуток в сторону и тихо так, мягким уважительным голосом, словно разговаривал с чуть живым пенсионером-инвалидом, которого никак нельзя было не жалеть, произнес:

– Ладно, Васёк, не шебуршись под ногами. Отваливай в свою халупу.

– Один я, что ли? – поперхнулся от обидной злости Василий.

– Ну!

– А… а ты, выходит, что? Останешься с ней?

– Дык нужно ж кому-то сопровождать женщину молодую.

Василий взвился от таких слов. В голове помутилось. Он чуть отступил, чтобы прыгнуть и достать кулаком до подбородка Слона, но зацепился каблуком о какую-то льдистую колдобину, зашатался и чуть не упал.

– Ты!.. Ты, гадский рот!..

Слон остановился. Добродушный настрой слетел с его лица. Он хорошо знал невидимую границу, переступать которую никому не дозволял, ту границу, переступив которую, никак нельзя не отвечать на обидное оскорбление. И начал подумывать о том, как бы убрать с пути Василия, да чтоб без лишней возни и чтобы Морячок понял, что не стоит особенно осложнять отношения с ним, с Данькой Слоном.

– Не надо, Вась! Не переходи на оскорбления, – посоветовал он, как бы предупреждая в последний раз.

– Шастай в сторону, отвали! – вмешалась вдруг Галка, и в ее неспокойном голосе явственно зазвенела натянутая струна женского нетерпения. – Не мешай нам беседовать с глазу на глаз. Не мешай нам репетировать роли!

– Да я… я в гробу видел вашу репетицию! – взвился окончательно выведенный из себя Василий. – А ну, домой! Пошасталась и – хватит!