— Вот. Ох!.. Посумерничаем… Не скучай, хлопчики. Ну, давай, Пьерка. Сказывай.

— Ну… Это, когда еще война была, пргоизошло, — запинаясь, еле слышно, закартавил Пьер.

— Ты пошибче… А то мне не слыхать…

— Это было еще во вргемя войны, — громко повторил бедняга Пьер.

И Сене, которому после памятной вечеринки у Милы Колоброда уже не приходилось слышать, чтобы парижанчик рассказывал кому-нибудь вычитанные им анекдоты, довелось теперь в кромешной тьме, в двух шагах от готовых каждое мгновение взорваться мин, узнать новую историю… Если бы рассказать ее на поверхности земли при ясном солнышке и подходящем случае, она и правда могла бы показаться занятной… А сейчас Пьер путано и нескладно, сопя затаенно носом и едва не всхлипывая, рассказывал о том, как в полуразрушенном городе, только что отбитом у неприятеля, офицер увидел пьяного сержанта. Тот упирался обеими руками в уцелевшую стену разбомбленного дома. «Что вы тут держитесь за стенку, сержант?» — «Никак нет, сэр, напротив: это я ее держу». — «Болван! Вы пьяны. Марш в свою часть!» — приказал офицер. «Есть в свою часть, сэр», — отвечал сержант и, откозыряв, шагнул в сторону. Стена упала и прихлопнула офицера.

— Вот то-то и оно! — слышно было сквозь кряхтенье в темноте, что Незабудный осторожно похохатывал. — Бац — и пришибло. Что, хлопцы? Ай да сержант!..

Тут как раз наверху послышались наконец голосу На лестнице уже шуршали торопливые, осторожные шаги.

Мальчики сорвались с места, стукаясь в темноте плечами, вскарабкались по лесенке, просовываясь в люк крича изо всех сил:

— Скорее!.. Идите! Сюда идите… Скорее, только тихо совсем… А то тут…

Чьи-то руки расшвыряли их в темноте. Сильные лучи карманных фонарей одного, потом второго — ударили через люк в подвал. Скрестились, заскользили вместе. Два пересекающихся светлых круга двигались по стене, похожие на светящуюся карту земных полушарий. Потом лучи разомкнулись. Кто-то скомандовал коротко в темноте. Слов Незабудный не расслышал, но узнал голос своего давешнего ночного гостя.

— Чей мальчик? Почему здесь?.. А этот? В чем дело? Почему не на берегу? — быстро и отрывисто спрашивал тот.

Подвал заполнялся людьми. Они бесшумно двигались, ловко минуя друг друга в полумраке. Не было ни суеты, ни толкотни. Вмиг, но осторожно приблизились саперы к полуразрушенной стене, по которой бегали лучи фонарей. Тотчас же подтащили неизвестно откуда взявшиеся балки, подперли оседавшие камни. Кто-то бережно, но уверенно и сильно взял под мышки Артема Ивановича. И он почувствовал, как ненавистная тяжесть, столько времени наседавшая на него, вдруг отпустила. Он стал медленно разгибать сведенное до окостенения тело.