Снег шёл всё сильнее и сильнее. Иногда Воронцов останавливался, чтобы прислушаться и вернее держать ориентир. Левее, примерно в километре, гудела, лязгала, перекликалась на чужом языке и хохотала над слезами поруганной земли дорога. А здесь с тихим довоенным шорохом падал на землю снег. На землю, на пожухлую траву, на деревья. С берёз и ив то и дело срывались отяжелевшие от снега листья, падали вниз, уже не кружась. Снег засыпал их, но они просвечивали изнутри жёлтым, ещё живым светом…