— Elle est nomme Pressnitz, situe au nord de la Boheme[33].

— А, это недалеко от границы с Саксонией, недалеко от Йештадта и Аннаберга?

— Правильно! — вскрикнула она. — Бог мой, вы и по-немецки говорите?

— Как слышите!

— Здесь, в Дамаске?

— Везде!

Тут в разговоре приняли участие ее коллеги. Радость встретить здесь немца была неподдельной, и результатом было с моей стороны — несколько дополнительных стаканов шербета, а с их — вопрос, какая песня мне больше всего нравится, они ее исполнят. Я назвал, и они тут же затянули:

Я совсем было погрузился в нежную мелодию и отвлекся от окружающего меня праздника, как вдруг Халеф толкнул меня в бок и указал на вход. Я глянул в указанном направлении и увидел мужчину, о котором мы так много говорили в последние дни и которого здесь-то я совсем не рассчитывал увидеть. Эти тонкие, но какие-то дисгармоничные и потому некрасивые черты, эти ищущие, острые, колющие, холодные глаза, темные тени на лице, оставленные ненавистью, любовью, местью и еще не выраженными чувствами, — все это мне было хорошо известно, а вот густая борода заставила усомниться в догадке. Это был Дауд Арафим, которого у него в доме на Ниле называли Абрахим Мамуром!

Он окинул взглядом присутствующих, и мне тоже не удалось укрыться от его всепроникающего взгляда. Я видел, как он вздрогнул, повернулся и быстро вышел из палатки.

— Халеф, быстро за ним! Мы должны выяснить, где он живет.

Я вскочил, Халеф — за мной. Выскочив из палатки, я успел заметить, как он скачет на ослике, а погонщик бежит следом, держась за хвост животного; нашего же слуги нигде не было видно, а когда мы после долгих поисков обнаружили его у сказочника, было уже поздно. Гута может укрыть от любопытных глаз кого угодно…

Этот эпизод поверг меня в столь унылое настроение, что сразу же захотелось вернуться домой. Упустив этого человека, я почувствовал, что лишился возможности узнать что-то весьма важное о его здешней жизни. Халеф тоже что-то бормотал себе в бородку и вскоре заявил, что лучше бы нам вернуться домой и немного помузицировать. Мы ехали домой той же дорогой, которой прибыли сюда. На Прямой улице нас окликнули. Это был наш хозяин, стоявший у дверей ювелирного магазина вместе с симпатичным молодым человеком. При нем тоже были слуга и ослик.

— Не зайдешь ли сюда, господин? — обратился он ко мне. — А потом вместе вернемся домой.

Мы слезли с ослов, вошли под своды здания, где нас сердечно приветствовал молодой человек.

— Это мой сын Шафей ибн Якуб Афара.

Итак, теперь я знал имя нашего хозяина — Якуб Афара. Оно нередко на Востоке. Он назвал сыну наши имена и продолжал: