Это произошло быстрее, чем рассказывается здесь. Он прополз назад в колокольный зал, взял пакет и ушел. Ему удалось скрыться незамеченным. Тем временем внизу вокруг трупов стала собираться толпа.

Омар рассказал все это с таким равнодушием, как будто речь шла об обычных делах. Я тоже никак это не прокомментировал, а только перевязал ему рану. Затем он пошел с нами в главный дом, где его рассказ вызвал иную реакцию. Мафлей, брат его и Исла вскрикивали от ужаса и в конце концов помчались смотреть на тела. Через некоторое время они вернулись и сообщили, что трупы перенесли в то самое полуподвальное помещение башни. Никто их так и не мог опознать…

Я спросил Халефа, не хочет ли он взглянуть на своего старого друга, переводчика Колеттиса, но тот ответил с невозмутимой миной, пожав плечами:

— Если бы это был Кара бен Немей или хаджи Халеф Омар, я бы пошел. Этот грек же — крот, на которого и смотреть не хочется.

Понадобилось много времени, чтобы Мафлей и его родственники наконец успокоились.

— Этого нападения явно недостаточно! — сказал Исла. — Короткое мгновение страха — малая кара за все то, что он совершил. Надо было бы взять его живым.

— Но остались еще оба Амасата, — добавил его отец. — Надеюсь, нам с ними доведется повстречаться!

— Вам достаточно будет одного — Баруда эль-Амасата, другой вам ничего не сделал. Если вы обещаете не причинять ему насилия, а передать суду, вы его получите.

Эти мои слова вызвали новое оживление. Меня одолевали расспросами и просьбами. Я держался твердо, но под конец все же рассказал о сегодняшнем разговоре с дервишем. Едва я закончил, как вскочил Якуб Афара и закричал:

— Аллах керим! Я догадался, что нужно этим людям. Они нацелились на нашу семью, ибо Исла отнял у этого Абрахим-Мамура Зеницу. Сначала они хотели сделать меня нищим, это им не удалось. Потом они направились в Адрианополь, потом настала очередь Мафлея — начали с поставщиков. Надо срочно написать, предупредить Гуляма и Галэнгре!

— Написать? — удивился Исла. — Что это даст? Надо самим ехать в Адрианополь и поймать этого Баруда эльАмасата. Эфенди, ты поедешь с нами?

— Да, — ответил я, — это лучшее, что можно сейчас придумать. Я поеду с вами, потому что этот город лежит по пути домой.

— Ты хочешь возвращаться, эфенди?

— Пожалуй. Я пробыл вдали от родного дома намного дольше, чем предполагал.

Надо сказать, что это мало кому понравилось, но, когда я обосновал свое решение, они вынуждены были признать, что я прав. Во время этого дружеского спора молчал только Халеф, а на его хитрой физиономии было написано: «Я молчу, а все равно знаю больше, чем все вы».