Бретиньи упал обратно в кресло и некоторое время лежал без движения. Потом схватил стоящий на столе бокал и опрокинул его содержимое себе в рот, наполнил его снова и еще раз опустошил.

— Это невозможно, черт возьми, этого не может быть!

— А как ты полагаешь, был бы я здесь, будь это не так? Ты думаешь, я бы бросил всех ради удовольствия мешать тебе тут наслаждаться жизнью? Фи!

Бретиньи, казалось, не заметил изрядной доли презрения, которое сопровождало последнюю фразу, и нетерпеливо потребовал:

— Рассказывай! Я должен знать все. Все! И сейчас.

— Охотно, дорогой мой. Тем более что чувство бесконечной любви, которое я к тебе испытываю, не позволяет мне так долго скрывать подробности столь радостного события. Итак, слушай: как мы и договаривались, находясь в Рио, я оформил чек. Корабль прошел полный ремонт, корпус проконопатили и просмолили, трюмы подготовили для рабов, и мы вышли в море, держа курс на Асуньсьон[52]. Там мы встретили «Коломбо» и приняли на борт три сотни чернокожих, которыми тот загрузился на Золотом Береге[53]. Уйди мы тогда от англичан, я получил бы за них круглую сумму на Антилах.

— Ты взяла товар, как всегда, в кредит?

— Нет. Испанец клял плохие времена и уверял, что англичане стали столь бдительны, что торговлю теперь можно вести только за наличные. Чтобы не упустить товар, мне пришлось выгрести из кассы все до последнего доллара. Я это сделал, потому что негры были все как один молодые, сильные и здоровые.

— Куда вы пошли?

— Я взял курс на Кубу, и нам удалось без проблем достичь Залива[54]. Там мы заметили английский фрегат, к которому вскоре присоединился еще один, и этот последний имел очень хороший ход — скоро стало ясно, что без драки нам не уйти. Черных посадили на цепь, и я дал приказ подготовиться к бою. Подробности я расскажу потом, сейчас мне хочется быть кратким.

Англичане обошли нас с двух сторон, так что мы оказались в середине и не смогли избежать абордажной атаки. Наши матросы дрались как черти, но все было напрасно и помощи нам ждать было неоткуда. Многие были изрублены, другие взяты в плен и после короткого допроса повешены на реях. «Оррибль» был потерян.

— Потерян! — заскрежетал зубами де Бретиньи. — Мой прекрасный, мой великолепный «Оррибль» погиб, взят на абордаж, захвачен, уведен английскими корабельными крысами, которые привыкли дрожать, услышав мое имя! Капитан Кайман, ха! Будь я там, они оказались бы в трюмах вместе с чернокожими, скованные попарно.

У него потемнело в глазах. Виконт принялся ходить по комнате большими шагами, пытаясь справиться с возбуждением. Де Саккар также поднялся и, взявши нож, методично и бездумно стал резать на куски дорогую скатерть, покрывавшую стол. Воспоминание о пережитом поражении превратило его лицо в отвратительную бесформенную маску; под тонкой белой кожей высокого лба вздулись толстые синие вены.