В этот момент хомры увидели, что ниам-ниам уже миновали камыши. Страх придал беглецам силы, и их лодка, как птица, полетела по реке, которая, к счастью для них, была в этом месте не особенно широкой. Правый берег был все ближе и ближе, вот, наконец, они достигли его и, прихватив свои пожитки, выскочили на сушу. Разумеется, они не стали тратить времени на то, чтобы привязывать свое суденышко, и его снова вынесло на середину течения.

Все время, пока длилась погоня, маленький словак стоял посреди лодки со своим огромным ружьем в руке и без устали подгонял гребцов. Теперь он прервал поток своего красноречия и разочарованно протянул:

— Они от вас все-таки убежали. Видите, вон они прыгают на сушу! Но пристрелить одного из них я еще успею.

— Оставь это! — возразил Сын Тайны. — Ты ведь не можешь хладнокровно прицелиться.

— Я целюсь очень хорошо, — отчеканил Отец Одиннадцати Волосинок. — Сейчас я покончу с этим парнем!

Он поднял свое тяжелое ружье и прицелился в Абуль-моута, который вот-вот должен был исчезнуть за кустом. Все гребцы подались к левому борту, чтобы увидеть, как Отец Смерти упадет. Вследствие этого лодка покачнулась, словак потерял равновесие, и ружье выстрелило, наградив, по обыкновению, своего хозяина весьма солидной отдачей, от которой он подлетел вверх, описал в воздухе красивую дугу и шлепнулся за борт.

К счастью, один из пятерых солдат успел подхватить на лету «слоноубийцу» и тем уберег его от неизбежной гибели. Другой крепко уцепился за мелькнувшую над лодкой фалду красного мундира, и подоспевшие ниам-ниам помогли ему втащить малыша обратно в лодку.

Сын Тайны без улыбки оглядел сиротливую фигуру Отца Одиннадцати Волосинок, с которого ручьями стекала вода, и невозмутимо заметил:

— Я же говорил, что ты в него не попадешь.

— Я бы попал, если бы вы не качнули лодку, — запальчиво возразил словак, отряхиваясь. — Из-за вас я запросто мог утонуть или угодить в пасть крокодилам! Ну, что будем делать теперь? Продолжим преследование по суше?

— Нет, это все равно было бы бесполезно. Мы выловим его лодку и вернемся назад.

— Значит, мы упустили его навсегда!

— Я так не думаю. Этот человек сейчас вне себя от ярости и хочет отомстить. Он наверняка отправится теперь к своим в Омбулу, чтобы потом натравить их на нас. Но смотрите, к нам несет их лодку. Поймаем-ка ее!

Оставшиеся на кораблях Абуль-моута нуэры были в ярости от того, что их предводитель предательски бросил их в минуту опасности. Теперь гнев победителей должен был всецело обрушиться на них, и, посчитав, что лучше не усугублять ненависть врагов дальнейшим сопротивлением, они решили сдаться. Другого выхода у них не было: после бегства Абуль-моута люди Шварца с удвоенным вниманием стали следить за обоими кораблями. Наученный горьким опытом, немец даже отрядил к каналу среди тростников специальную сторожевую шлюпку, так что и этот последний путь к спасению был для нуэров отрезан.