— Эге, — сказал Елкин, быстро поднялся, сел и стал протирать глаза.
— Чего «эге»?
Марченко нахмурился.
Елкин протер лицо и поглядел на него.
— Ты про ихних святых что ль?
— Тфу!..
Марченко сплюнул и замолчал.
— У каждого своя вера, — сказал Елкин.
Марченко продолжал молчать.
— Примерно скажем католики — продолжал Елкин, — или другие какие.
— Я не про то, — заговорил опять Марченко. — Я говорю: нельзя этого понять, т. е. их. Ведь человек он?
— Тутошний, значить?
— Ну, тутошний человек, известно.
— А Бог у всех один?
— Один.
Елкин опять лег на спину.
— Ну, спи, — сказал Марченко: —я посижу.
Костер опять начал погасать. Но ни Елкин ни Марченко не подкинули в него дров. Елкин лежал навзничь, растянувшись во всю длину, одну руку подложив под голову, а другою прикрывая глаза.
Марченко, сидя на корточках набивал свою трубку, смотря неподвижным взглядом поверх трубки в догоравшие угли.