Мы долго ломали голову в тот вечер: следили одного медведя, а оказались еще два медвежонка. Что они, верхом на медведице переехали из первой берлоги? Невероятно!..
На следующее утро разгадали этот ребус. Оказывается, мы преследовали медведя-одиночку, а он, разыскивая новую берлогу, случайно заглянул в чужую. Хозяйка его выгнала; он ушел, но нечаянно навел на берлогу нас. Медведица залегла туда с осени, там и родились у нее медвежата. Им было всего три недели. Думаю, она приняла нас за вернувшегося медведя, поэтому долгое время не обращала никакого внимания.
И еще удивительно другое: какова жизненная энергия в накопленном с осени медвежьем сале. Ведь медведица залегает самое позднее в начале декабря, потомство приносит в январе-феврале. Сама четыре месяца ничего не ест и не пьет, шестьдесят с лишним дней кормит свое потомство — и все за счет этого чудодейственного жира.
ЧЕЛОВЕК-КОРЕНЬ
«Человек-корень» — так означает в переводе с языков Востока слово «женьшень».
Тропа выводит меня на берег горной речки Эльдагоу. Именно о ней, почти об этом месте рассказывал когда-то у костра капитану Арсеньеву его неразлучный спутник Дерсу Узала. Здесь, в верховьях речки, тигр отнял у гольда убитого им пантача-изюбра.
Сквозь стволы чозении — береговой ивы, сквозь опущенные к воде ветви черемухи вижу маленькую рубленую избушку. Из трубы вьется голубоватый дымок. Значит, мои товарищи — корневщики Петр Афанасьевич и его сын Саша, уже прибыли и растопили печурку: прошли дожди, избушку надо просушить.
Во дворе зимовья с облегчением сбрасываю свой увесистый рюкзак. Дворик — утоптанная ровная площадка перед избушкой. Вокруг — травы выше человеческого роста. Мерно покачиваются на ветру стройные, как пальмы, чозении — всего 15—20 сантиметров в диаметре, а высота 25—30 метров! Меж ними ясень, орех, сирень, черемуха. В десяти метрах шумит Эльдагоу.
Готовимся к завтрашнему походу. Налаживаем обувь, убираем картошку и помидоры в яму, выкопанную под стеной зимовья с теневой стороны. Накрываем ее от бурундуков, мышей и птиц. Консервы — под нары. Хлеб — в мешок, чтоб не сох, не черствел. Крупы, чай, соль, сахар — на полки, где посуше. Заготавливаем сухих дров на случай непогоды, складываем тоже под нары. Сухая кора чозении — отличная растопка.
На площадке перед зимовьем варим на костре ужин. Тут же и едим, рассевшись возле огня на чурбаках, чаевничаем и рано ложимся спать. Нары узкие, втроем тесно. Ложимся валетом: Сашка с отцом в одну сторону головой, я — в другую…