- О чем вы там разговариваете? - крикнул он. - Что у вас за тайные дела?

Булатов остановился очень испуганный и развел руками, показывая, что он ни в чем не виноват. Не обращая на него внимания, Миловидов пробежал вперед и схватил Катайкова за плечо.

- Сговариваетесь? - хрипло крикнул он. - А пулю в лоб хочешь?

Лицо Катайкова выражало полнейшую невинность.

- Помилуйте, - сказал он, - я только спрашивал, далеко ли болото.

- Брось ты, полковник, куролесить! - сказал монах. - И без тебя хватает забот.

Сердито ворча, полковник отстал. Катайков и монах пошли порознь.

«Все-таки теперь кобура не застегнута, - думала Ольга. - Только бы он не заметил…»

Они шли вниз. Все мягче становилась земля под ногами. Кое-где засверкали лужицы. Приглядевшись, можно было заметить чуть протоптанную тропинку. Хоть не часто, но здесь ходили. На многих деревьях были свежие зарубки. Ольга поскользнулась и вскрикнула.

- Что такое? - спросил полковник.

- Нога… - сказала Ольга, морщась от боли. - Ничего, я пойду.

Полковник опять обнял ее за талию, и она сделала несколько шагов, выражая всем своим видом, что, хотя ей мучительно больно, она понимает, что идти надо. Булатов шагал впереди. Он слышал крик Ольги, но не обернулся и не подошел. Зато монах и Катайков остановились и дождались их.

- Что случилось? - спросил Катайков. Ему объяснили. - Э, барышня, - заговорил он, покачивая головой, - вот это уж не годится! А ну покажите ножку… Может, перевязать? А то чем черт не шутит - и носилочки сделаем.

- Какие носилки! - буркнул отец Елисей. - Ты думаешь все время такой дорогой идти? На кочках попрыгаешь, так взмолишься и без носилок.

Булатов присоединился к ним и тоже качал головой и ахал, но все поглядывал на полковника, не сердится ли тот.

Полковник хмурился.

- Черт знает неудача какая, - бормотал он. - Я понимаю, Ольга Юрьевна, что вы ни при чем, но, знаете, нехорошо получается.

- Ну, давайте, - сказал монах.

Ольга села, отец Елисей потянул сапог, и она закричала и прислонилась к Миловидову, делая вид, что ей дурно от боли.

- Э, барышня, - сказал отец Елисей, - так у нас ничего не получится! - И, не обращая внимания на ее стоны, стал стягивать сапог.