— Похвально если ты так думаешь. Верную дорогу выбрал к широким воротам свободы. Я думаю, мы с тобой ладить будем. А теперь иди, отдыхай, вижу тебе тяжело стоять.

…Беда со страдальческим видом неуклюже повернулся и медленно пошёл к себе в отделение, где его ждала койка, на которой он мог на законном основании вытянуть свои ноги среди белого дня.

В это время там находился дежурный со змейкой на красном ромбике, который светился у него на рукаве. Он был санитаром отделения и смотрел за чистотой в помещении и в этот день нёс дежурство по секции.

— Медбрат, — дай, почитать книжку интересную? — попросил у него Беда:

— Почитать бога надо и маму с папой, а книги познают, — ответил ему санитар.

— Ты случаем не богомольный толмач будешь, или философ великий? — спросил у него Беда и, не дав тому ответить, из своего пролёта крикнул: — Чтобы ты знал апостол, — книги познаются через чтение.

Дежурный, прерывисто закашлял, прикрывая рот рукой:

— Никакой, я не богомол и не философ, это поговорка у нас здесь по колонии такая ходит, а книжки посмотри на тумбочках у ребят. Тебя ругать никто за это не будет.

Беда просмотрел всю литературу на тумбочках, но ничего подходящего не подобрал, что могло вызвать его интерес. Он взял со стола старую кипу журналов и с ними лёг в кровать. Немного почитав, его охватил глубокий сон. Компенсировал бессонную ночь, он проспал до обеда. После обеда Беда решил дойти до бани и предупредить тётю Таню, что он с сегодняшнего дня освобождённый, от школы и работы. Открыв дверь в баню, он услышал татарские мотивы, исполняемые на гармошке. В гладильной комнате сидел губастый гладильщик и растягивал гармонь, а женщины прачки, без слов одним языком пытались подстроиться под мотив его гармошки. Увидав вошедшего Беду, он свернул меха.

— Вот и пуговичный мастер пришёл, — сказала тётя Таня, — девки, разошлись все по рабочим местам, хватит ля — ля петь. Конец спевки, — скомандовала она.

Женщины вкусив духовного татарского фольклора в приподнятом настроении, направились к себе.

— Я тётя Таня предупредить пришёл, что освободили меня на три дня по болезни.

— Отдыхай тогда, чего пришёл. Мы без тебя управимся, у нас женщины на работу спорые, — сказала она, и вышла вслед за прачками.

Беда остался один на один с губастым гармонистом.

Тот убрал с колен гармонь и поставил её на стол:

— Трука, пельменя путешь кушать? Сина, принесла карячие, — предложил он Беде.

— Давай попробуем, — не отказался от угощения Беда.

Гармонист на радостях засуетился. Достал из тумбочки литровую банку, завёрнутую в несколько полотенец и, протянул Сергею ложку.