Выслушав длинную речь Беды, кум Фенюшкин мотая отрицательно головой, пронзил Беду проницательным взглядом и сказал:

— Хоть убей меня Беда, но тебе я не верю, ни на грош.

— Тогда вам фамилию надо поменять срочно, — улыбнулся Беда.

— Как это поменять? — недоумённо спросил кум.

— Фомин возьмите себе фамилию, — посоветовал Беда.

— Это, кто ещё такой, знаменитый сыщик, наверное, какой?

— Нет, это русский композитор, Евстигней Фомин, который оперу написал «Ямщики на подставе»

— Я музыку терпеть не могу, тем более оперу, — и он, погрозив Беде пальцем, махнув своей широкой шинелью, щегольской походкой пошёл на вахту.

Беда под фамилией Фомин, подразумевал святого апостола Фому неверующего, и его подрывало высказать свою мысль, но сказать ему не решился. После этого его бы точно называли не кум Феня, а кум Фома. Он бы счёл это за оскорбление и поместил Беду в изолятор. Поэтому Сергей спешно перевёл стрелки на русского композитора.

Шмон

Шмон

На работе Беда достиг бешенного прогресса. Дядя Миша заметив в Беде способности, научил его операциям, которые выполняются высококвалифицированными мастерами. Он мог самостоятельно пошить выкроенные брюки. Мастер не знал, что на свободе Сергей шил брюки не только себе, но и своим друзьям. Дядя Миша приносил ему иногда свои заказы, которые он принимал на гражданке и поручал Беде обшивать его заказчиков. За четыре часа он сдавал мастеру двое брюк.

На следующий день Беда получал за выполненную работу шмат сала или колбасы, масло и что — то из сладкого.

Дядя Миша предупредил Сергея, чтобы о поступлениях продуктов никто из его близких друзей не знал:

— Верить здесь никому нельзя. Особенно Мамаю, — так всегда он называл Шамиля.

— А с Шамилём меня здесь ничего не связывает, — объяснял ему Беда. — Вы же видите, я с ним не разговариваю, но парень он надеюсь не болтливый, к блатным себя причисляет вроде.

— Ты тут мне прекрати калякать? — грубо оборвал мастер Беду. — Нашёл блатного с порванной задницей. Кумовской работник он, вот кто. Фенюшкина изобретение, но я тебе ничего не говорил, имей в виду. Мамай паршивец и на меня рапорта писать надумал. Только не впрок всё это. Мне их показывают и рвут. Если бы сволочь Фенюшкин был трезвенником и ценным работником, я бы с работы давно вылетел. Его из цензоров по блату на эту хлебную должность перевели. Я не боюсь остаться без работы. С моей профессией на чекушку водки и кусок хлеба всегда заработаю. Правильно, я говорю Дух?

Беда утвердительно мотнул головой.

— То — то, — довольным голосом произнёс дядя Миша.