Слушавший до этого внимательно и без ропота стенания Фауста его слуга Мефистофель вдруг прервал монолог ученого:

– Взгляните – ка вот сюда. – И Мефистофель протянул Фаусту зеркало, непонятно каким образом появившееся у него в руках.

Фауст взглянул – и вздрогнул. Нет, нет. Это совсем ему неизвестный человек. Что за фокусы над старым изможденным человеком? На Фауста смотрели молодые задорные глаз, сверкающие жаждой побед, лоб чистый, без единой морщины, кожа на нем натянута, ровная как поверхность тихой речки, губы налились соком, а борода вместо седой и редкой стала черной и густой.

– Как я понял, мой повелитель, вы мечтаете покинуть ваш уединенный тоскливый кабинет и начать странствовать по материкам и океанам. Ведь верно? Я угадал? Вы молчите, значит, я не ошибся в своих предположениях. Тогда не будем медлить. Никакого скарба в дорогу: ни узлов, ни баулов, ни сундуков и скатертей – это такая невообразимая скука. Презираю дорожные сборы, они только утомляют и столько сил отбирают. Смотрите, доктор, это все, что нужно нам.

При этих словах Мефистофель снял с себя плащ, скрутил его в толстый жгут, а когда развернул, то из него выпали на пол красные сапоги со шпорами, дорожный короткий костюм из испанского бархата, перчатки, шпага…

– Уже кортеж вороных коней ждет нас у порога. Это они мчали нас по звездному небу в образе крылатых огнедышащих драконов. Быстро будем передвигаться, доктор Фауст, имейте это в виду: вымоем руки здесь, а вытрем их полотенцем в Лейпциге.

– Это так кстати. Просто отличная новость. Дело в том, что там, в Ауэрбаховском винном погребе, я славно пировал с моими веселыми студентами в дни моей прелестной юности. А если быть точнее, то в дни моей первой юности. Быстро скачем в город Лейпциг!

Фауст облачился в новый костюм, столь любезно и бесплатно предоставленный Мефистофелем, и вышел из своего кабинета. Показалось ему. что он словно отвалил крышку дубового гроба.

***

Перед порогом два вороных коня, раздувая ноздри, рыли копытами землю и водили огненными глазами по сторонам. На спинах – расшитые золотом седла. Фауст легко поднялся на круп коня, удобно уселся в седле, и конь рванул с места, не дожидаясь команды. В ушах доктора закрутился ветер, свистя как молодой соловей. И дела такие! Конь несся по воздуху! Вот он поднялся выше золоченого петушка на шпиле колокольни. Рядом с доктором с гиком и, посвистывая непрерывно, летел на другом коне сын преисподнии Мефистофель.

Но вот копыта заскрежетали о камни мостовой. Кони опустились на городскую площадь. Фауст увидел прямо перед собой вход в кабачок. Вот это фокус! Это тот самый кабачок,* что и полвека назад он посещал, только вывеска отчасти подновленная. Как и в былые времена, те же истертые ступени, и такой же нестройный хор подпивших голосов. То горланила песню веселая компания студентов.