Я стал очень осторожно ходить вокруг этой постройки, то и дело оглядываясь на здание воинской части. Огороженная территория была освещена прожектором. Но лучи были направлены только на периметр и все, что было за оградой, для находящихся на территории части было в полной тьме. К тому же, я понимал, что резкая граница света и тени усиливает контраст, что меня оттуда вообще не будет видно, если только они не решат направить прожектор на поле – вот тогда я буду как на ладони. Чтобы этого не произошло, нужно работать как можно тише и не приближаться к территории части. Кто знает, вдруг у них там есть караульные собаки, которые учуют чужака за сотню метров и поднимут лай?

Я несколько раз обошел с металлоискателем эту постройку. Вблизи нее мне также попадались немецкие гильзы, а совсем рядом со входом я обнаружил в кусках битого шифера у поверхности земли два хороших сигнала. Я аккуратно выкопал эти вещи – это были два предмета необычной формы, которую я мог в тот момент определить только на ощупь. Не особо доверяя своим тактильным способностям, я спрятался в углублениях лестницы этого строения со стороны моря и включил налобный фонарик – отсюда меня никто не мог увидеть. У меня в руке лежал обломок алюминиевой «капусты» с фуражки офицера ВМФ СССР, а также какая-то грязная металлическая пластина, изготовленная из хромированной стали. На фоне маузеровских гильз это были весьма примечательные находки, и хорошо рассмотреть их можно было только на дневном свету, после мытья водой. Покрутившись поблизости еще немного и не найдя больше ничего, кроме еще нескольких гильз, я решил вернуться домой.

На следующий день я первым делом отправился мыть и чистить свои находки. «Капуста» с военно-морской фуражки была скорее послевоенная по всем признакам, и я решил, что по приезду в Москву смогу определить это совершенно точно. А вот со второй находкой все совершенно понятно: это была помятая и отломанная крышка от портсигара. Она была сделана из стали и покрыта хромом, на внешней стороне крышки был выштампована фигура советского солдата с мечом и девочкой на руках. Это был Воин-Освободитель из Трептов-парка в Берлине. Как известно, эта скульптурная композиция была установлена там через несколько лет после войны, и тогда же, как символ Победы была растиражирована на открытках, плакатах и, как теперь я узнал, на портсигарах. Этот предмет нес в себе дух середины 1950-х или середины 1960-х годов. Значит, это сооружение на краю обрыва, скорее всего, было построено уже после войны и несло службу в составе береговой обороны СССР. Таким образом, весь военный флер из того района для меня рассеялся, ведь там, где стояли советские военные, все следы Великой Отечественной войны были максимально собраны, а места дислокации вычищены от хабара. И лишь многочисленные гильзы от ручного стрелкового оружия как настрел войны никто специально не собирал.