– Я берусь сделать вдовой прелестную графиню де Солиньяк. Мы уедем, вы должны следовать за нами на некотором расстоянии и ни за что не покидать пост, который я вам укажу.

– Well! Но действуйте быстрее, я нахожу, что время тянется ужасно долго.

Биканель вернулся к своей группе, заставил миссис Клавдию и Мэри сесть на лошадей, поручил их людям, на которых вполне мог положиться, и подал сигнал к отъезду.

Вторая группа последовала за ним, и они поспешно направились в сторону храма Кали. Путешествие оказалось долгим и тяжелым, несмотря на быстроту животных и выносливость людей. Ночь застала их приблизительно в одной миле от храма ужасной богини. Обе группы, разделенные весьма небольшим расстоянием, остановились в густо заросших джунглях, которые окружали храм и простирались далеко вокруг. Когда над этой страшной местностью сгустился сумрак и зазвучала странная, беспокойная симфония из многих различных звуков, какие только можно услышать в этих диких местах, Биканель ушел смело один. Предварительно он снял с себя одежды, натерся таинственными веществами, распространяющими вокруг запах, свойственный диким зверям. Молча пробирался он между большими и маленькими растениями, которые не кололи его и не причиняли боли его бронзовой коже. Он шел и шел, заставляя разбегаться шакалов, хотя не имел при себе никакого оружия, и направлялся, руководствуясь лишь слухом или чутьем, к тем местам, откуда слышалось рычанье тигра. Известно, что эти страшные хищники избрали местом своего обитания ту часть джунглей, которая окружала развалины.

Биканель с револьвером в руке одним прыжком оказался в высокой траве

Попробовав раз человеческого мяса, они стали поедать людей. Это случилось не потому, что они, как думают некоторые, состарившись, потеряв силу и ловкость, стали нападать на человека, как на самую легкую добычу; они ели людей потому, что человеческое мясо им больше нравилось, казалось особенно лакомым, и они с особенной жадностью набрасывались на пищу, которую им охотно предоставляли туги-душители. Человеческие приношения были очень часты, и тигры с незапамятных времен привыкли получать свою долю в этом ужасном пире. Итак, человеческое мясо имело для них тем большую привлекательность, что привычка к нему упрочилась в них в течение многих поколений. Эта близость тигров была тем отраднее для мрачных обитателей здешних мест, что она усиливала ужас, внушаемый всем их страшным жилищем, и удаляла от него непосвященных.