Рекаи положил маленький сверточек в карман и сказал:

— Обязательно передам, а до тех пор он будет нашим талисманом.

Теперь я стала ждать известий от группы Рекаи.

Вот что писал Миклош Рекаи в своем дневнике:

«Меня вместе с начальником штаба вызвали в Киев в штаб партизанского движения Украины, где мы получили приказ на вылет. Началась тщательная подготовка. На карте было отмечено место, где нам предстояло приземлиться. Надо было сделать так, чтобы все в группе хорошо запомнили место встречи, пароль, отзыв и многое другое. Немаловажную роль играла подгонка обмундирования и снаряжения. Непосредственно перед вылетом мы еще раз повторили задачи, которые перед нами поставило командование. Нам надлежало сесть на том самом месте, где садилась группа Декана, чтобы разыскать ее следы или хотя бы узнать о ее судьбе. Затем нам нужно было подобрать место для создания партизанской базы и, возможно, площадку для посадки самолета, иначе говоря, место для полевого аэродрома. Одновременно с этим мы должны были вести пропагандистско-агитационную работу, восстанавливать местное население против немецких и венгерских фашистов и по мере возможности вербовать в отряд добровольцев. Таковы были основные задачи, которые поставило перед нами командование. Жена Пишты Декана Ева была все время с нами. Она очень беспокоилась о нем и с нетерпением ожидала нашего вылета, надеясь, что мы по радио сможем передать в Центр что-нибудь о ее муже. День шел за днем, а приказа на вылет все еще не было. И вот настало 20 сентября 1944 года. Тепло, солнечно. Вокруг все зеленеет. Во дворе школы необычное движение. Сегодня вечером отправляется одна из групп. Мы быстро собираемся, рассовываем по рюкзакам небольшие боеприпасы, батареи для раций и консервы. Во двор въехало несколько машин, и среди них наш грузовик. Снова прощание, шутки по нашему адресу: улетим мы или не улетим. Мы тоже смеемся, хотя в душе нам не до смеха. Волнение нарастает. Сегодня мы вылетаем и этой же ночью приземлимся там, где мы никогда не были, там, где пропала целая группа наших товарищей. Как и куда? Этого мы не знаем. Эти и подобные мысли бродят у нас в головах, не давая покоя. Мы садимся в грузовик, и он выезжает со двора школы. Едем по уже знакомой нам дороге. Снова аэродром, знакомые лица — летчики, командиры… Нам раздают парашюты, а это значит, что сегодня мы на самом деле летим. Пилоты помогают нам одеться, они спешат. Погода хорошая, безветренная, небо безоблачное и голубое. Снова, прощаемся. В кармане брюк скользят маленькие бутылочки — сердцеукрепляющее. У нас проверяют правильность крепления парашютов. Все оказывается в порядке, и нас ведут в самолет. Ревут моторы. Ничего не слышно. Нам машут товарищи, оставшиеся на земле. У них обеспокоенные лица… Самолет разбегается и уже летит. С высоты и дома, и реки кажутся игрушечными. Самолет набирает высоту, и скоро нас окутывает темнота. Самое опасное и трудное для парашютиста — это приземление. Мы договорились между собой, что паролем и отзывом для нас будут русские числа. Один называет любое число, а другой прибавляет к нему число «пять» и дает ответ. Это и будет означать, что человек свой. Запомнить пароль просто, он нравится всем. Пока мы договаривались об этом, еще больше стемнело. Время от времени кто-нибудь из пилотов выходит из кабины к нам. Скоро линия фронта. Вот уже гитлеровцы обстреливают наш самолет. Зрелище красивое, но неприятное. Яни Маркович каждый раз немного отодвигается от окошка, когда ночное небо за ним прочеркивает огненная трасса. Правда, вскоре он понимает, что это не поможет. Но наш самолет ведут опытные пилоты. Командира экипажа зовут Никитой. Он уже не раз забрасывал партизан в глубокий вражеский тыл, и пока его еще ни разу не сбили. Вот и сейчас он неожиданно берет вверх — пытается уйти от лучей мощных прожекторов. Стоит самолету хоть на миг попасть в сноп луча прожектора, как Никита мгновенно бросает машину вниз, чтобы уйти от луча. Игра прямо-таки захватывает дух. Даже те из нас, кто задремал от усталости, проснулись. Проходит еще несколько минут, и к нам снова выходит пилот. — Ну как, хорошо было? — заботливо спрашивает он. — Ничего, скоро вы будете дома. — Он смотрит на часы. — Только не спешите, еще успеете. Закрепите на себе хорошенько оружие, сапоги, патронные сумки, чтобы ничего не оборвалось во время прыжка. Мы проверяем друг у друга оружие и все остальное. Оказалось, что только один Шани Месарош не привязал сапоги шпагатом к поясу. — Этак ты, Шани, на земле окажешься без сапог! Привяжи сейчас же! Настроение хорошее, все смеются. Никто не думает о том, какие опасности могут нас ждать на земле. Из иллюминатора видно изумительно красивое небо, украшенное крупными звездами, которые кажутся совсем-совсем близкими. Около двадцати трех часов к нам снова выходит пилот и спрашивает: — Ну готовы? Через несколько минут загорится красная сигнальная лампочка, это будет означать, что мы над целью. Постарайтесь прыгать так, чтобы вас разбросало не очень далеко друг от друга. Прыгайте плотно — это в ваших же интересах. Запомните! Мы выстроились в самолете прежде, чем загорелась сигнальная лампочка. Один из пилотов открыл дверь. Пересчитал количество карабинов от парашютов, защелкнутых на проволоке. Их только тринадцать, а где же четырнадцатый? Быстро находит и защелкивает его. Слегка отчитал четырнадцатого, ведь у него парашют мог не раскрыться. Я стою прямо у двери. Хорошо, что пилот посоветовал нам как следует закрепить шапки, а то их уже сейчас сорвало бы ветром. На нас теплые шапки с ушами, которые мы завязываем под подбородком. Пилот обнимает меня и целует. Самолет неожиданно кренится на бок. Пора!.. Мгновение — и я чувствую сильный толчок. Где это я? Оглядываюсь. Вокруг звездное небо и удивительная тишина. Чувство такое, что ты летишь вверх, а не вниз. Странное, необъяснимое чувство. Голову давит стропами, и я освобождаюсь от них. Теперь все хорошо, словно на качелях качаешься. Я еще раз осматриваюсь. Красота такая, что я на миг забываю о том, что сейчас будет самое сложное — приземление. Мимо меня пролетело два парашюта, и снова тишина. И вдруг я замечаю на земле какие-то огоньки. Что это?! Уж не на село ли я падаю? Навстречу мне, словно большие слоны, приближаются какие-то черные пятна. Я всматриваюсь до боли в глазах и вижу, что это темнеют купы громадных деревьев. Не успел я осознать это, как уже оказался на земле. Тяжелый момент на этот раз был не таким тяжелым. Мне просто повезло: я приземлился на заросший высокой травой луг с мягкой почвой. В нескольких метрах от меня — огромные деревья. Чуть дальше — обрыв к речке. Стоит только оказаться на земле, как в голове уже бьется тревожная мысль: «Где я? Нет ли поблизости противника?» Сразу же освобождаю от веревок автомат, чтобы можно было вести огонь. Но кругом тихо. Теперь нужно быстро отстегнуть парашют и спрятать его. Так нас учили. На земле парашют предательски белеет и виден издалека. И тут я услышал какой-то шум. Посмотрел в ту сторону и увидел, что там возится с парашютом кто-то из наших. Выходит, нас уже двое, да еще с самой первой минуты… Стоит человеку только почувствовать, что он не один, как сил у него сразу же прибавляется. Вдвоем мы быстро собираем парашюты и прячем их в густых кустах. Сейчас в лесу темно, и это нам на руку. Действовать нужно расторопно, чтобы все собрались вместе еще до рассвета. Это самое трудное, но и самое необходимое. Мы отправились на поиски товарищей. Вскоре нас стало уже трое. Снова радость, снова тебя охватывает необъяснимое чувство, которое человек может пережить только на чужой территории за линией фронта. В темноте шли медленно, то и дело спотыкались. Кругом все чужое, незнакомое. До рассвета нужно во что бы то ни стало разыскать остальных. Как только рассветет, мы должны спрятаться где-нибудь и затаиться до темноты. У партизан есть такое правило. Снова какой-то шорох. На миг мы все замираем. Еще наш! Нас уже четверо. Постепенно начинает рассветать. Не хватает только двух товарищей: Шани Месароша и нашего пулеметчика Яноша Ача. А время торопит. Мы не можем долго оставаться на открытой местности. Через несколько минут направляемся в лес, в самую его чащу. Что же с теми двумя? Мы прячемся, но не прекращаем наблюдать за поляной: смотрим в бинокль, обшаривая метр за метром. Нигде никого. Это хорошо, так как означает, что поблизости нет противника. Наши ребята отдыхают. Не спят только выделенные наблюдатели. Медленно текут минуты, проходит час. Вот уже и совсем рассвело. Вдруг один из наблюдателей образованно шепчет: — А вон идет Шани! Все тотчас просыпаются. Теперь и я его вижу. Через поляну без сапог и рюкзака бредет Месарош. Когда он подходит к нам ближе, нас душит хохот. Шани все же пренебрег нашим советом: он не привязал сапоги к ремню, и, когда в момент раскрытия парашюта его сильно дернуло, они соскочили с ног. То же самое произошло и с рюкзаком. Мы все смеемся, обнимаем его. Главное, что он жив. Теперь в нашей группе не хватает лишь одного товарища. Это всех нас беспокоит, и мы ломаем себе головы, где же он может быть. На поиски последнего товарища отправляются трое. Они краем леса обходят большой луг. Ач не может быть далеко, так как погода безветренная и его вряд ли отнесло далеко в сторону. Тем временем наши радисты уже действуют: раскидывают антенну, настраивают рацию. Судя по их лицам, рация в полном порядке. Это для нас очень важно, так как сейчас это единственное, что связывает нас с внешним миром. Сеанс радиосвязи начался. Мы напряжены до предела. На лицах радистов застыло волнение. Но связь уже установлена. Теперь важно каждое слово, переданное и принятое. Радиосеанс длится всего десять минут. Передача закончена, и все тесно окружают радистов. Командир шлет нам привет и желает успешных действий. Сегодня вечером будет еще один сеанс радиосвязи. Яркое солнце заливает местность. Жизнь в горах оживляется. Пастухи выгоняют на пастбища овец. Мы впервые встречаемся с ними. Уверены в том, что пастухи нас не выдадут. В тот же день происходит наше знакомство с ними. Пастухи быстро понимают, что мы за люди и зачем пожаловали в их края. Им до чертиков надоела эта война. Они боятся и гитлеровцев, и венгерских жандармов. Под вечер один из наших наблюдателей докладывает: — На черной лошади вижу Яни Ача! Хватаемся за бинокли и видим, что по лугу верхом на лошади действительно едет Яни Ач. Сначала мы засмеялись, но скоро сообразили, что он не просто джигитует на лошади, а, по-видимому, не может идти. Через несколько минут выясняется, что Янош пострадал при приземлении. Он рассказал, что его парашют зацепился за ветки высокого дерева. Повисев так несколько минут, Яни обрезал стропы и полетел с дерева на землю. Упал он неудачно и повредил не только ногу, но и поясницу. Наконец вся группа в сборе. Ранен один Янош Ач. Теперь необходимо его так спрятать, чтобы не смогли найти никакие жандармы. Помогли местные пастухи, показав заброшенный сарай с сеном. Но Ач не хотел оставаться в нем один. Мы с трудом уговорили Ача, заверив, что не только не бросим, но будем ежедневно навещать его и заботиться о нем. Нога у бедняги так опухла и болела, что он не мог на нее даже ступить. С помощью карты и пастухов нам удалось точно определить свое местонахождение. Пилот Никита оказался великолепным знатоком местности и сбросил нас в нужном месте. Точнее и днем не сбросишь! Глядя на карту, определяем, что находимся недалеко от Марамарошсигета, на горном плато Пояна Татаруя. Поблизости нет ни крупных сел, ни городов, лишь в долине расположены два маленьких села, а это значит, что мы в относительной безопасности. День прошел спокойно. Темнело, когда наши радисты снова вышли на связь с Центром. У каждого из нас была в рюкзаке килограммовая банка мясных консервов. Решили ежедневно съедать по одной. Договорились о смене наблюдателей так, чтобы каждый из бойцов мог хорошенько отдохнуть. Первые дни прошли спокойно. Видимо, нас не обнаружили. На следующий день снова встретились с пастухами, спросили их о том, не видели ли они в этих местах партизан примерно месяц назад, и, к нашей радости, услышали, что видели. Больше того, пастухи так описали нам одного из них, что у нас не осталось никаких сомнений в том, что это был Декан. К сожалению, пастухи не знали, куда он ушел. За месяц уйти можно очень далеко. А в таких лесах найти человека не так-то легко. Радисты передали в Киев, что мы нашли след группы Декана. Этим самым мы уже выполнили первое задание командования. Вот только выполнить просьбу Евы мне пока не удалось».