Спустя примерно час пришел русинский начальник и повел нас в какой-то дом, где оказалось полно вооруженных мужчин. Я обратил внимание на советского сержанта, который только что закончил бриться. На нас с и бросил подозрительный взгляд: видимо, русинский начальник уже сказал ему о задержанных.

— Вот они, белые партизаны, которых мы схватили. Они целую неделю занимаются бандитизмом вокруг села, но уж сейчас-то им виселицы не избежать, — сказал русин сержанту. — Разрешите прикончить их?..

Тут меня охватил гнев и, схватив одной рукой русина за грудки, я закричал:

— Ты чего чушь несешь, негодяй?!

В грудь и в спину мне уткнулись пять винтовок и два штыка. Сержант удивленно посмотрел на меня.

Я заговорил с сержантом по-русски и потребовал, чтобы он выпроводил русинов из комнаты, так как то, о чем я ему собираюсь рассказать, является военной тайной.

Сержант явно колебался, а русин смотрел на меня с откровенной ненавистью.

— Мы партизаны-десантники, — начал я объяснять сержанту, — и действуем по приказу Штаба партизанского движения Украины. Сейчас же мы направляемся в Марамарошсигет, в штаб 4-го Украинского фронта, где должны явиться к полковнику Погребенко. Наши товарищи находятся в Саплонце, мы же хотели разыскать здесь врача. — Я показал свою подмышку.

Сержант молчал, не зная, кому верить. Тогда я потребовал, чтобы он отправил меня к кому-нибудь из офицеров.

Примерно через час сержант пришел в сопровождении советского политработника, правда без знаков различия.

Я все рассказал политработнику о себе и своих товарищах, и он тотчас же ушел куда-то. А часа через полтора под конвоем привели к нам и остальных наших товарищей. Настроение у них было хуже некуда.

Выяснилось, что русины буквально атаковали дом судьи, а потом схватили их всех и привели сюда.

— И то хорошо, что хоть вместе будем, — попробовал я их утешить. — А нас русины чуть не повесили…

До утра мы проспали в комнате под охраной, а затем нас под конвоем проводили на станцию и посадили в поезд. Сержант и политработник ехали вместе с нами. Привезли нас в большое село, а затем отвели в дом, где, по-видимому, располагался советский штаб.

— Пусть войдет командир! — по-русски крикнул кто-то из соседней комнаты, дверь в которую была настежь распахнута.

Русинский начальник вскочил и сунулся было в дверь, но его остановили словами:

— Да не вы! Пусть войдет командир партизан!

Русин покраснел и вернулся обратно.

Когда я вошел, из-за стола вышел молодой лейтенант в форме войск НКВД и предложил мне сесть. Я начал ему рассказывать о себе, но он перебил меня, сказав, что все уже знает. Видимо, сержант еще накануне доложил ему о нас, а лейтенант в свою очередь все проверил.