— Ав!

Алик отвернулся. Лев тоже смотрел на Надю. В одной руке он держал ножницы, в другой — кусок кошмы, из которой он вырезал стельки.

— Итак, что мы уложили? — Игорь встал. — Три спальника, палатка, макароны. — Он вычеркивал в блокноте. — Сгущенка — шестнадцать банок, тушенка — двенадцать, кофе — три пачки. Что еще?

— Кисель, — сказала Надя.

Задребезжал телефон. Игорь кинулся к нему.

— Да! — крикнул он. — Да, да! Слышу! Неплохо, а вы как? Ну, отлично. Нет еще. Я думаю, не раньше шести. А как вода? Что? Понял. Ну что ж, хорошо. Да. Счастливо! — Он положил трубку. — Они в Японском зале.

На обед был картофельный соус с тушенкой, в котором почему-то было много муравьев, и компот из кизила и диких яблок — очень кислый.

Игорь поставил пустую кружку на ящик, вытер рот.

— Теперь так, — он встал, и все молча смотрели на него снизу вверх. — В штурмовом отряде пойдут: Алик, Лев, Надя, Юра и я. Подготовить личные вещи, в первую очередь то, что можно отправить заранее.

«Спокойно, — сказал себе Алик. — Ты же догадывался, что она пойдет, зачем же столько эмоций?» Он старался не смотреть на Надю.

Что брать в пещеру, он не знал и делал то, что делали другие: достал из пищевой палатки новый, белесый от талька гидрокостюм, выбрал пару водолазного белья: свитер и шерстяные рейтузы, проверил налобный фонарь, заштопал дыры на свитере.

Людей в лагере становилось все больше. То и дело они подходили со стороны шоссе. Ковбойки, шорты, каски с фонарями, рюкзаки, кеды, скальные ботинки…

Подходил Игорь, жал пришедшим руки, что-то негромко говорил, и через пять минут они тоже начинали укладывать мешки и клеить лодки и гидрокостюмы. Пахло резиновым клеем и перегаром от стоящего в стороне, в бурьяне, электродвижка, который чинили Карбюратор и один из пещерников — электрик с завода авторулей.

…Перед вечером ушел в пещеру второй отряд. Они понесли мешки со снаряжением и еще одну катушку провода.

Стемнело. Карбюратор завел движок. Алик лежал на надувном матрасе, смотрел в зеленоватое, с редкими звездами небо. В черных кустах журчал, булькал ручей; тянуло от него сыростью и мятой. Палатки розовато светились изнутри; в одной пели и надтреснуто бренчала гитара. Надя, наверно, там. Поет, жмурит глаза… Вокруг висящей на ветке шиповника лампы кружили мотыльки. Под ней печатал на машинке парень в очках и шерстяной кофте. Возле машинки стояла кружка черного кофе и лежала пачка «Шипки». Алик знал, что это тот самый Н. Зигель, журналист, пишущий о пещерах.

— Можно глянуть? — спросил он его.

— Пожалуйста. — Н. Зигель, не глядя, протянул лист.