Молебен тянулся бесконечно, и я устал. Я развлекался тем, что в подходящий момент разглядывал дворец, который был внутри действительно очень красив. На стенах золотом и серебром были начертаны изречения из Корана. Стены отражали все, как зеркала. Приглядевшись, я и себя увидел среди молящихся и от неожиданности вздрогнул. Лик мой был печален. Я похудел и выглядел старцем: нос удлинился, глаза запали.

Я загрустил, и в это время молебен окончился. Все не торопясь благоговейно подходили к священному камню, прикладываясь к нему. Подошел и мой черед.

Передо мной оказался отрок с маленькой головой на тонкой шее. Он пытался, но никак не мог дотянуться до камня: росту не хватало. Отрок открыл было рот, хотел, кажется, кому-то пожаловаться, но длиннобородый старец, который наблюдал за обрядом, произнес, благоговейно прикрыв глаза:

— Камень этот висит в воздухе. Таково повеление аллаха.

Парень затрясся. Казалось, шея его переломится. Потом он упал и забился в судорогах. Я кинулся на помощь. Старец остановил меня движением согнутого пальца, и я понял, что, если несчастный юноша сейчас умрет в храме, это будет воспринято окружающими как величайшее благо, дарованное богом. На губах у страдальца показалась кровавая пена: зрелище это так потрясло меня, что я стремглав выскочил из храма.

На прежнем месте не оказалось ни Ширин, ни Бахрама. Вот что меня по-настоящему испугало! В стороне валялся со свернутой шеей попугай, верный друг моей сестры.

В волнении метался я по окрестным улочкам, пока не столкнулся лицом к лицу с Ширин. Увидев меня, она отчаянно закричала:

— Спаси его, Навруз! Спаси Бахрама!

— Где он? — спросил я. И прикрикнул: — Рассказывай толком. Не реви!

Оказалось, что, пока я был в храме, к ним подошли какие-то люди в белом и силой увели обоих в большой дом. Раздели догола и начали осматривать. Один, заметив на спине у Бахрама клеймо, воскликнул:

— А ты, оказывается, раб! Как же ты посмел сбежать от хозяев?

Человек этот ударил Бахрама. Затем он захотел более тщательно осмотреть Ширин, но она стала биться, кричать и укусила его за руку. Рассвирепев, человек вытолкнул девочку на улицу.

Бахрам… Слезы навернулись мне на глаза. В чем виноват, в чем грешен этот мальчик, который стал мне братом? Неужели праведнейшие мусульмане не могли помиловать его хотя бы здесь, у могилы пророка?

Подошел отец, просветленный и важный. Я задал ему этот вопрос. В ответ он посоветовал быть осторожнее, не то и нас могут забрать работорговцы.

— Как же всемогущий не накажет этих злых людей, не убьет их?