Андрей вернулся в дом, походил из угла в угол, прилег, почувствовав, как сильно устал. Он стал задремывать, и — странно — в голове появилась ясность, исчезло все лишнее, осталось только то, что нужно, потолкалось торопливо, как солдаты по команде «Становись!», выровнялось и замерло…

Вот какая ему представилась картина. Егора Зайченкова домой не тоска по родине позвала — припекать начало; не такой уж богатый след за ним тянулся, но года на три-четыре строгой изоляции набралось бы. С Агарышевым они, вернее всего, на вокзале столкнулись. Что их свело и как — следствие покажет, да это сейчас и неважно. Важно, что дальше они вместе двинули. Беглому Агарышеву «приют и ласка» были нужны. Егор его и приютил. Не дома, конечно. И харч ему обеспечивал, и водкой снабжал, и куревом. Почему? Да скорее всего потому, что сильно его самого на кривую дорожку тянуло, и Агарышева люто боялся — тот умел человека намертво к рукам прибрать.

Но Агарышеву не век же в норе сидеть, надо надежнее устраиваться, следы за собой убрать, исчезнуть и опасное время безбедно и без тревог переждать. Для этого деньги иметь необходимо. Большие. Враз взятые.

Чего проще? Такие деньги частенько по глухой дороге возят. Дерево поперек повали, и все — бери денежки.

Оружие? У Егора и нашлось. Он как знал, что пригодится, припрятал найденный под полом у Овечкина автомат.

Машина? Тут еще не все ясно. Ну да ничего — скоро и в этом разберемся.

Дальше не так гладко пошло, сорвалось. Как это было? Наверное, так…

Заросший овраг. Птичьи голоса. Шум ветра в верхушках деревьев. Где-то высоко — солнце. На траве шевелятся тени от листьев. В кустах лежит на животе пожилой человек в детской курточке с зайчиком на спине, возится с приборами, поправляет очки.

Вдали, где шоссе, слышится шум приближающейся машины. Человек недовольно морщится, и вдруг совсем рядом громко стучит топор и падает с треском и шелестом большое дерево. И голоса:

— Ты с «керосинкой» — на дорогу, к машине. Как остановится, подходи и бей внутрь. Чтоб никаких следов и свидетелей. Ты с другой стороны за мешки берись. Пошли!

Он видит три неясные фигуры, черный автомат в руке одной из них, все понимает, и его охватывает нестерпимый ужас, как в кошмарном сне, когда остается одно желание — проснуться, пока не разорвалось от страха сердце. Он кричит, вскакивает, бежит в лес. И слышит: «Бей, дурак!» И чувствует — сильно ударило в спину, немыслимой, мгновенной болью что-то горячее вырывается из груди. Видит, как быстро растет под ногами черный муравей, становится громадным и закрывает собой весь белый свет…