– Быстрей, друг мой Троубридж, где амилнитрит? – спросил де Гранден.

– Там, – я махнул рукой на аптечку. – В третьей бутылке вы найдете трехграммовые капсулы.

Через мгновение он достал жемчужные маленькие гранулы, раздавил одну в носовом платочке и поднес к ноздрям потерявшего сознание парня.

– Ах, так лучше, n’est-ce-pas, бедняжка? – спросил он.

– Да, спасибо, – ответил тот, глубоко и облегченно вздохнув, – намного лучше. Откуда вы узнали, что мне дать? Я не думал…

– Друг мой, – прервал его француз с улыбкой. – Я практиковал лечение стенокардии, когда вы еще не могли думать. Теперь, если вы достаточно восстановлены, скажите, пожалуйста, почему вы покинули Café Bacchanale и что произошло после этого. Мы ждем.

Медленно, с помощью де Грандена с одной стороны, и меня – с другой, молодой человек спустился со стола и сел в кресло.

– Я – Дональд Рочестер, – сказал он, – и это была моя последняя ночь на земле.

– А? – пробормотал Жюль де Гранден.

– Шесть месяцев назад, – продолжал молодой человек, – доктор Симмонс сказал мне, что у меня стенокардия. Моя болезнь оказалась довольно запущенной, когда он поставил диагноз, и он дал мне немного времени на жизнь. Две недели назад он сказал мне, что мне посчастливилось прожить месяц, но боль стала более серьезной, а атаки – более частыми; поэтому сегодня я решил устроить себе последнюю вечеринку, а затем вернуться домой и быстро и легко уйти из жизни.

– Черт! – пробормотал я. Я знал Симмонса, напыщенную старую задницу, но первоклассного диагноста и доброго сердечного человека, хотя часто жесткого со своими пациентами.

– Я заказал такую еду, какую мне не разрешали есть последние полгода, – продолжал Рочестер. – И только начал наслаждаться едой, когда… когда увидел, что вошла она. – Он перевел взгляд с де Грандена на меня, будто ожидая большего понимания от земляка. – Вы тоже ее видели? – Выражение почти религиозного восторга отразилось на его лице.

– Прекрасно, mon vieux, – ответил де Гранден. – Мы все ее видели. Рассказывайте дальше.

– Я всегда думал, что эти разговоры о любви с первого взгляда сильно преувеличены, но теперь я излечился. Я совсем забыл про еду, не видел и не думал ни о чем, кроме нее. Если бы у меня было еще два года жизни, я думаю, ничто не могло бы удержать меня от ухаживания за ней и предложения выйти замуж…

– Précisément, совершенно верно, – раздраженно перебил его француз. – Мы понимаем, что вы были увлечены, месье. Но ради любви двадцати тысяч бледных голубых обезьян, я умоляю вас рассказать нам, что вы сделали, а не то, что вы думали.