Глаза епископа широко раскрылись от удивления, но де Гранден не дал ему времени для размышлений.

– Сэр, – поспешил он, – мы не хотим ни украшать, ни портить наши собственные сады. Но нам это нужно, – очень срочно нужно в деле, имеющем большое значение…

Оставив свое кресло, он наклонился к большому покрасневшему уху епископа и начал быстро шептать ему что-то.

Небольшое раздражение на лице епископа, когда маленький француз подошел, постепенно сменилось недоверием, а затем удивлением.

– Вы действительно в это верите? – спросил он, наконец.

– Более того, monseigneur, я почти знаю это, – заверил его де Гранден. – И если я ошибаюсь, но я надеюсь, что это не так, – священный шип не причинит никакого вреда, а может… – Он сделал паузу, выразительно махнув рукой.

Епископ Грегори коснулся одной из ряда кнопок на своем столе.

– Вы будете рубить лес, и я приветствую вас, – заверил он моего друга, – но я присоединяюсь к вашей надежде, что вы ошибаетесь.

– Grand merci, monseigneur![309] – де Гранден еще раз поклонился. – Mordieu, но ваше великое сердце равно только вашему мощному интеллекту! Половина духовенства сказала бы, что я брежу, если бы я поведал им даже одну четверть того, что говорил вам.

Епископ немного устало улыбнулся, вложив ветку тернового куста в руку де Грандена.

– Половина духовенства, как и половина мирян, знает так много, что почти ничего не знает, – ответил он.

– Клянусь Богом, – с энтузиазмом поклялся де Гранден, когда мы возвращались в «Клойстерс», – говорят, что он мирской человек! Pardieu, когда глупцы узнают, что человек, посвящающий мирскую мудрость служению небесам, является самым ценным слугой для всех?

VI

VI