– Послушайте, де Гранден, – сказал я, – здесь, конечно, происходили некоторые странности, признаю. Но когда вы пытаетесь сказать мне, что старые солдаты-монахи вновь ожили, что они проезжают по сельской местности и крадут детей, вы преувеличиваете. Теперь, если бы было доказательство того, что…

– Тише! – его резкий шепот прервал меня. Он вскочил со стула и прыгнул по-кошачьи к двери, приоткрыл ее и выглянул в темный коридор. – Подойдите, друг мой, – сказал он с тихим вздохом, – посмотрите на то, что вижу я.

Когда он распахнул дверь, я вгляделся в даль длинного коридора, выложенного камнями, темного, как Эреб[310]. Крошечные лучи света, падающие из крошечных окон на куполе, осветили скользящую фигуру, похожую на призрака в белых одеждах.

– Данро О’Шейн! – пробормотал я, наблюдая, как удаляющаяся фигура беззвучно скользит по темному балкону. Мерцающий свет свечи, которую она несла в поднятой руке, отбрасывал гигантские тени на резную балюстраду и скульптурные стойки чередующихся арок, поддерживающих галерею наверху, и тени призраков, казалось, шли рядом с ней, как эскорт нечистых сил из легионов Иблиса[311]. Я с изумлением наблюдал, как она скользнула по коридору, ее ноги, скрытые в дымке драпировок, бесшумно пролетали, свободная рука тянулась наружу к балкону. В следующий момент галерея опустела. Внезапно, как кадры фильма исчезают с экрана, когда проецирующий свет мигает, Данро О’Шейн и ее мерцающий свет исчезли с поля нашего зрения.

– Быстрей, друг мой Троубридж, – прошептал француз, – за ней… Она ушла через эту дверь!

Тихо, как только можно, мы побежали по галерее, остановились перед высокой запертой дверью и повернули кованую железную ручку. Дубовые панели держались крепко, потому что дверь была заперта изнутри.

– Десять тысяч маленьких дьяволов! – вскричал де Гранден. – Мы зашли в тупик!

На мгновение я подумал, что он бросится на четырехдюймовые доски дверей в бессильной ярости, но он сделал над собой усилие и, вытащив фонарик из кармана пиджака, вручил его мне с командой:

– Держите луч неподвижно у замочной скважины, друг мой.

В следующее мгновение он опустился на колени, достал два коротких отрезка тонкой стальной проволоки и начал методично открывать замок.

– Ха, – воскликнул он, встал и отряхнул колени, – эти древние строили мощно, друг мой Троубридж, но не разбирались в тонкостях. Мало того, этот древний слесарь мечтал, чтобы дело рук его однажды встретилось с Жюлем де Гранденом.

Вскрытая дверь распахнулась под его прикосновением, и мы вошли через каменный порог в просторный, темный зал.