— Счас, вашскородие.

Ростов жадно и гулко глотал тухлую воду, все дальше вытягивая тонкую шею, а Гришка тянул вверх кружку и щерил зубы. Остаток воды выплеснул ему на бороду.

Щеков, опершись о косяк, посасывал тонкую сигаретку.

— Ну чего молчишь, спрашиваю? Понравилось, что ли? И отчего вы такие зануды? Все люди как люди. Две руки, две ноги, голова. Одна. Все как у Гришки. А вот душа не принимает вас. Вот не принимает, и все. — Щеков выпрямился, морщась, потер поясницу. — А отчего это? Оттого, что все вы сволочи. Думаешь, я не хочу жить по-людски? Иметь свой дом, детей, жену. А вы отняли у меня все. Всю жизнь поломали.

Гришка подобрал выплюнутую сигарету, затянулся.

— Может, девчонку привести, а? Пусть поглядит.

— Погоди. Мы и так договоримся. Ведь не хочешь, чтобы внучку твою Григорий прямо на твоих глазах придавил, а? Она ведь тут. За этой стенкой. А какая девочка... Ей бы жить да нарожать кучу детишек, а тебе правнуков нянчить. Ну?

«Неужели и Наденька здесь? — с ужасом подумал Ростов. — Девочка моя... Как же так?..» Он что-то хотел сказать, но мутилось сознание...

В половине пятого она ушла с няней, но прошел час, два, а они не возвращались. Он заметался, собрался идти искать, но явилась какая-то женщина и сказала, что Наденьку сбил автомобиль и надо оказать ей помощь. Ростов взял чемоданчик и поспешил за женщиной. В волнении он не обратил внимания, куда его ведут.

Очнулся в какой-то квартире, где ему скрутили руки... Заткнули рот, толкнули в автомобиль, потом завязали глаза и долго куда-то везли.

Ростов пытался вытолкнуть кляп. Носом пошла кровь, и он чуть не захлебнулся. И вот он в каком-то подвале.

— Господа... Господа... Что это значит? Отдайте мне мою девочку... Что же вы, господа?..

Хшановский нажимает кнопку звонка, перед ним сразу открывается дверь. Пожилая служанка вводит в большую, просторную, почти пустую комнату. Дальше Хшановский идет сам.

Ванчо сидит на высоком вращающемся стуле, руки его в глине, и рукава закатаны. На нем фартук из чертовой кожи.

— А, Ежи! — Ванчо сползает со стула, вытирает руки ветошью и крепко стискивает ладонь Хшановского. — Что случилось? — Он плотнее закрывает дверь и ведет его в глубь мастерской, где стоит широкий диван. Рядом с китайским столиком — маленький бар и ночник. — Хочешь шотландского виски? Или шерри?

— Ничего особенного... Давай шерри, если не жаль.

Ванчо наливает в рюмки вино. Ежи глядит сквозь рюмку на свет, чмокает, будто пробует букет, хотя ему все вина на один вкус. Знает об этом и Ванчо, но спрашивает:

— Ну как?

Ежи показывает большой палец.