Смит замолчал, когда они все трое шли по неровной тропе к берегу озера Киннерет. Он думал об ответственности, которую судьба возложила на его плечи так неожиданно, и о том, способен ли он выдержать все испытания. Он, который, как он начинал понимать, едва был уверен в возможности обеспечить собственную безопасность в этом жестоком и незнакомом ему мире.

Но вот реальность вторглась в его мысли, указав Смиту, что долгое время ему пришлось жить за счет ресурсов собственного организма, и он не нашел ни малейшей возможности обеспечить себя пищей. Результатом этого вынужденного поста была все возрастающая усталость и потеря сил. Чем же он надеялся прокормить еще двух человек?

А что, если они натолкнутся на диких животных или недружелюбных туземцев? Лафайет Смит вздрогнул.

— Я надеюсь, они умеют хорошо бегать,— пробормотал он.

— Кто? —- спросила леди Барбара.

— О! — сказал Лафайет.— Я не знал, что говорю вслух.— Как он мог сказать ей, что потерял уверенность в себе? Он не мог. Никогда в жизни Лайф Смит не чувствовал себя таким беспомощным. Ему казалось, что его недееспособность граничит с преступлением. Во всяком случае, это просто бесчестно — обманывать двух милых молодых женщин, которые имели право ждать от него защиты и руководства.

Смиту было очень горько за себя, но, может быть, это происходило частично из-за нервной реакции после пережитого ужаса в деревне и вследствие физической слабости, граничащей с изнеможением. Он ругал себя за то, что отпустил Обамби, и потом снова вспомнил, что никто бы не спас девушек от той страшной участи, которую им уготовили, если бы он не забрел в деревню. Эта мысль возвратила Смиту самоуважение. Ибо несмотря ни на что, нельзя было отрицать факта, что все-таки он спас девушек.

Иезавель шла уже без посторонней помощи. Все трое погрузились в долгое молчание, занятые своими собственными мыслями, а Смит вел их, отыскивая вход в расщелину.

Полная африканская луна освещала им путь, ее дружеские лучи уменьшали трудности ночного перехода.

Озеро Киннерет лежало справа, таинственное в лунном свете, а мрачная громада стен кратера, казалось, сомкнулась и нависла над головами путников. Ночь и лунный свет странно искажали перспективу.

Немного после полуночи Смит вдруг споткнулся и упал. Он быстро поднялся, преодолевая слабость. Но когда пошел снова, Иезавель, которая следовала прямо за ним, заметила, что он плохо передвигает ноги, спотыкаясь снова и снова. Наконец Смит вновь упал, и на этот раз обеим девушкам стало ясно, что ему потребовалось огромное усилие, чтобы встать. После падения в третий раз они помогли ему подняться на ноги.