— А что это такое? — спросила леди Барбара.

— Если говорить честно,— ответил Лафайет,— я не уверен сам, что понимаю значение этого выражения. Денни не слишком распространялся о своем прошлом, ну, а я не решался вмешиваться в его личные дела. Однажды он сам сказал мне, что он был «крутым парнем» и участвовал в большой перестрелке.

— А что это такое? — вопрошала Иезавель.

— Возможно, он охотник на крупную дичь? — предположила леди Барбара.

— Нет,— сказал Лафайет.— Я понял из отдельных замечаний Денни, что он богатый человек, пивовар или винокур, я так и не понял, и помогает в управлении делами города.

— Да, такой человек нигде не растеряется,— сказала леди Барбара со вздохом.— Было бы хорошо, если бы ваш друг был с нами. Но раз его нет, то, может быть, вы расскажете нам о себе. Вы ведь понимаете, что мы не знаем даже вашего имени.

Смит засмеялся.

— Вот это и все, что вам стоит узнать, не так ли? Меня зовут Лафайет Смит. А сейчас представьте меня той молодой леди. О вас же я уже все знаю.

— О, это Иезавель,— сказала леди Барбара.

Наступило молчание.

— И все? — спросил Смит.

Леди Барбара рассмеялась.

— Только Иезавель,— сказала она.— Если мы когда-нибудь выйдем отсюда, то подыщем ей и фамилию. На земле Мидиан фамилий нет.

Смит лежал на спине, глядя на луну. Он уже начинал чувствовать благотворное влияние расслабления и отдыха. Его мысли возвращались к событиям за последние тридцать часов. Какое приключение для прозаического профессора геологии! Он никогда особенно не интересовался девушками, хотя был далеко не женоненавистником; просто все свободное время поглощали наука и спорт, а на прекрасный пол ничего почти не оставалось. Смит думал заняться этим после экспедиции. Но оказаться в роли защитника двух молодых красивых женщин, да еще в самом сердце гор Гензи — эта перспектива приводила юношу в замешательство. А луна к тому же раскрывала ему, что обе его подопечные красивы. Возможно, так ему казалось только при свете луны. Он слышал о таких вещах, и ему стало интересно. Но солнечный свет наверняка не может изменить спокойный, живой, хорошо поставленный голос леди Барбары. Ему нравилось слушать, как она говорит. Он всегда получал наслаждение от звука живой и образной речи культурных людей.

Он попытался придумать вопрос, чтобы снова услышать ее голос. Вопрос о том, как он должен ее называть, возник в его голове. Его контакты с титулованной аристократией были незначительны — в действительности, они ограничивались единственным знакомством с русским князем — швейцаром в ресторане, который Лайф Смит иногда посещал и к которому все обращались, называя просто Мишей. Он думал, что обращаться к англичанке, зовя ее — леди Барбара, будет правильно, хотя в этом есть оттенок фамильярности. Леди Коллинз кажется даже менее подходящим. А по имени — это уж совсем не пойдет. Иезавель. Какое архаическое имя... И с этой мыслью Смит заснул.