— Браво! — вдруг раздалось из кустов.

Голос был мужской, и произнесено это было по-английски. Джейн Клейтон застыла как вкопанная. И вот из кустов на поляну вышел странного вида человек. Он густо оброс волосами, тело было едва прикрыто ветхими, грязными лохмотьями. Сперва она даже не узнала его, а когда вгляделась, инстинктивно отпрянула.

— Лейтенант Обергатц! — вскричала Джейн.— О боже! Это вы?

— Да, представьте себе, это я,— кривляясь и кланяясь, ответил немец.— Это именно я перед вами в столь плачевном виде. Прошу прощения, миледи, но, увы! Все же это я — Эрих Обергатц собственной персоной. Но ведь и вы не переменились, дорогая леди.

Он глядел на ее обнаженные руки и ноги, золотистый тисненой кожи нагрудник, львиную шкуру, прикрывающую бедра,— полное одеяние хо-донки. Так распорядился одеть ее Лу-дон, и этот наряд не уступал одеянию дочери Ко-тана.

— Как вы здесь оказались? — спешила расспросить его Джейн.— Я была уверена, что вы уже давно у себя на родине!

— Майн Готт! — воскликнул лейтенант.— Я не пойму, каким образом я вообще еще жив! Я сто раз мог погибнуть, но вот, как ни странно, еще живу. Но мы не выберемся отсюда. Нет никаких шансов! Здесь мы погибнем. Болото! Это ужасное болото! Я искал брод, я обошел все берега. Брода нет.

— Но ведь как-то мы прошли сюда? — недоуменно спросила Джейн.

— Да, прошли! Видно, сам дьявол нас вел! Теперь-то я понимаю — тогда была засуха, болото подсохло, вот мы его и проскочили. Прошли дожди, и ни один черт теперь не одолеет это болото. А сколько в нем жутких тварей! Сколько раз я пытался! Видит бог! А эти звери в этой чертовой стране! Они охотятся за мной день и ночь!..

— Как же они вас до сих пор не разорвали? — поинтересовалась Джейн.

— Я сам не знаю...— мрачно ответил он.— Я бежал, бежал, бежал... О, боже! Я не ел по нескольку дней, неделями сидел на дереве. Сделал дубинку, копье и охотился. Даже льва убил дубинкой.

Так божась и чертыхаясь, он без сил опустился на землю.

— Но расскажите, что же было с вами? — наконец обратился он к Джейн.

И Джен вкратце рассказала ему о своих приключениях, а сама все время думала, как бы от него отделаться. Она и представить себе не могла, что станет жить с ним рядом. Уж лучше, гораздо лучше вообще быть одной. Презрение к нему не ослабло со временем. Стоило ей вспомнить о его жестоких проделках, когда она была пленницей, а он конвоиром, как вся она содрогалась от отвращения. Мысль о совместной жизни с ним наполняла ее страхом. Она боялась его. И раньше она никогда не доверяла ему, а теперь заметила в его взгляде вожделение. Это было что-то новое и еще более отталкивающее.