— Лейтенант Обергатц,— заговорила она,— по воле случая мы вновь вместе. По воле случая, но не моей.

Я меньше всего на свете ждала этого. У нас с вами нет и не может быть ничего общего. Вы — один из виновников моего несчастья. Теперь я наконец на свободе и поселилась здесь. Этот маленький клочок земли мой по праву первооткрывателя. Уходите отсюда, оставьте меня в покое. Я впервые за долгие месяцы вздохнула свободно. Я не хочу видеть вас. Ваш вид напоминает мне о днях заточения. Уходите! Это самое лучшее, что вы можете сделать, чтобы искупить то зло, которое вы причинили мне и моей семье.

Немец недоуменно смотрел на нее своими рыбьими глазами и вдруг рассмеялся нехорошим смехом:

— Вот это да! Уйти! Оставить ее одну! Как бы не так! Я наконец-то нашел тебя. Мы подружимся. Ведь мы здесь одни. Никто никогда не узнает, чем мы с вами занимаемся. Нет, я не хочу снова быть один, черт меня побери!

Он разразился новой порцией смеха. Смех этот был деланным, ненатуральным. Он не отразился ни в лице его, ни в глазах. Смех у этого человека выражал какие-то иные эмоции, только не природную веселость. Джейн с ненавистью смотрел на него. С тем же успехом можно было обратиться с проповедью великодушия, скажем, к лягушке.

— Вспомните о своем обещании,— все же еще раз попыталась она воззвать к его порядочности.

— Ах, обещание! — ответил он с нехорошей улыбкой.— О чем вы говорите! Помилуйте, какие обещания? Их дают для того, чтобы нарушать. Мы доказали это миру! — грудь его выгнулась колесом.— Мы доказали это в Льеже и Лувэне. Нет! Нет! Я никуда не уйду. Я останусь здесь и буду защищать тебя!

— Я не нуждаюсь в вашей защите! — настаивала Джейн.— Вы, кажется, уже убедились, что я умею постоять за себя.

— Да, убедился,— ответил он.— Но это недостойно мужчины — оставить вас одну... Ведь вы все-таки женщина. Нет! Нет! Я офицер кайзера, и моя честь не позволяет бросить женщину в беде,— и его вновь поразил приступ смеха.— Мы могли бы быть здесь счастливы вдвоем,— и он подмигнул ей.

Женщина содрогнулась от омерзения. Она и не пыталась его скрывать.

— Я вижу, я тебе не нравлюсь? — допытывался он.— О, это печально! Но придет время, и вы полюбите меня,— и он вновь отвратительно захихикал.

Джейн убрала подальше мясо. Ей было совершенно ясно, что дальнейшие переговоры бесполезны. Она вооружилась копьем и встала пред немцем. Глаза ее сверкали стальным блеском.

— Уходите прочь! — приказала она.— Мы потратили впустую много слов. Это мои владения, и я их буду защищать! Я убью вас. Это вы, надеюсь, понимаете.