– Он бы приказал удавить меня. – Ни на миллионную долю секунды Хаким-хан не испытывал искушения сказать Ахмеду, что это он подослал убийц, которых убил Эрикки, или о попытке отравления, которая тоже провалилась. – Неделю назад он готов был приказать сделать меня калекой, и ты бы с радостью выполнил этот приказ.

Ахмед взглянул на него своими глубоко посаженными глазами, в которых маячила смерть.

– Как вы можете знать так много?

– Воля Аллаха.

Ахмед начал угасать. Оба они знали это. Хаким сказал:

– Полковник Фазир показал мне телекс про Эрикки. – Он рассказал Ахмеду его содержание. – Теперь Мзитрюка на обмен у меня нет, по крайней мере сейчас. Я могу отдать Эрикки Фазиру или помочь ему бежать. В любом случае сестра поклялась остаться здесь и не сможет уйти с ним. Что ты посоветуешь?

– Для вас будет безопаснее отдать неверного Фазиру в качестве пешкеша, а перед ней притвориться, что вы ничего не можете поделать, чтобы помешать… аресту. Это так и есть на самом деле, если полковник захочет остановиться на этом варианте. Рыжий Нож… он будет сопротивляться, и поэтому его убьют. Тогда вы сможете тайно пообещать отдать ее в Тбилиси… Только никогда не отдавайте ее ему, тогда вы будете контролировать… тогда вы, может быть, будете контролировать его… но я сомневаюсь в этом.

– А если Рыжий Нож как бы случайно убежит?

– Если полковник позволит это… Он потребует плату.

– И какую?

– Мзитрюка. Сейчас или когда-нибудь… когда-нибудь в будущем. Пока Рыжий Нож жив, ваше высочество, она никогда не разведется с ним. Про диверсанта можно забыть, он из другой жизни. И когда два года… истекут, она отправится к нему, то есть если… если он позволит ей… остаться здесь. Я сомневаюсь, что даже ваше высочество… – Глаза Ахмеда закрылись, и по всему телу пробежала судорога.

– Что произошло с Баязидом и бандитами? Ахмед…

Ахмед не слышал его. Перед его глазами раскинулась степь, бескрайние просторы его родины, земли его предков; море травы, из которого его предки вышли, чтобы скакать рядом с Чингисханом, а потом с его внуком ханом Хубилаем и его братом ханом Хулагу, который пришел в Персию, чтобы воздвигнуть горы из черепов тех, кто противостоял ему. Здесь, в золотом краю, думал Ахмед, в краю вина, и тепла, и богатства, и женщин великой красоты и чувственности с глазами ланей, ценившихся с древних времен, как Азаде… Ах, теперь мне никогда не взять ее так, как ее должно было бы взять, волоча за волосы, как военную добычу, перекинув через седло, чтобы обладать ею и укрощать ее на волчьих шкурах…

Откуда-то издалека он услышал собственный голос, просивший: