Похитун повернулся ко мне, наступил на штанину и упал на пол. Штанина треснула. Похитун с остервенением плюнул и разразился площадной бранью. Я молча наблюдал за ним, сдерживая смех. Он сидел на полу, разглядывал брюки, отыскивая разорванное место. Потом выругался еще раз и наконец натянул их на себя.

– Что вы сказали? – спросил он, уставившись на меня тусклыми глазками.

Он явно не хотел вымещать на мне свое раздражение.

Он отлично знал, что вчера, после их отъезда на охоту, мне должны были выдать водку.

– Пришел поздравить вас с успехом.

– А ну их!… – бросил Похитун, засовывая ногу в сапог.

– Кого их?

– Успехи, успехи эти самые! Я промок до костей. Это не охота, а сумасбродство. Так можно за милую душу схватить воспаление легких.

– Зато удача!

– Ничего удивительного. Кольчугин – человек местный и лес знает.

– И охотник отличный, – вставил я.

– А человек препротивный! – сказал Похитун.

– Гауптман придерживается иного мнения. Я с ним только что беседовал.

– «Гауптман, гауптман!» – с нескрываемой досадой передразнил меня Похитун. – Что – гауптман? Ему нужна дичь, а там хоть камни вались с неба… А я измучился, как собака, и ни разу не выстрелил.

– При чем же здесь Кольчугин? – удивился я.

– При том… – неохотно буркнул Похитун. Он уже надел сапоги и теперь влезал в мундир.

– То есть?

– При том, что он грубиян и подлиза, этот ваш Кольчугин.

– Почему – мой? – рассмеялся я.

– Потому что вы его подсунули гауптману. Сам гауптман говорит.