– Нет, гражданин судья, не подтверждаю.

– Вы по-прежнему утверждаете, что Клятова увидели здесь, на суде, в первый раз?

– Да, Клятова я увидел здесь, на суде, в первый раз.

У Вали ум заходит за разум. Она ничего не понимает.

Представить себе, что Марья Никифоровна врет, невозможно. Зачем ей врать? Она женщина добродушная и к

Пете относится хорошо. Не могло же ей присниться.

Представить себе, что Петя врет, тоже немыслимо. Зачем ему врать? Да и откуда он может быть знаком с Клятовым?

Вале становится спокойнее. Конечно, это недоразумение.

Привиделось что-то старухе. Нехорошо получается. Рукавишникова обозналась, а Петю из-за этого станут подозревать. В конце-то концов он свою непричастность докажет. Но все-таки неприятно.

Потом задает вопросы Грозубинский. Он дотошно выпытывает у Рукавишниковой, как был одет Клятов вечером 7 сентября. Не могла ли она обознаться? Что ей запомнилось во внешнем облике Клятова такого, что полгода спустя она его сразу опознала.

Рукавишникова начинает сердиться, но все-таки, когда

Грозубинский допекает ее вопросами, оказывается, что точно она ничего не помнит. Помнит, что Клятов, а как он был одет, не может вспомнить.

Потом начинает противоречить себе: сперва говорит, что он был в сером костюме, потом – что в голубом. Сперва говорит, что он был с непокрытой головой, потом – что на нем была серая кепка.

Когда Грозубинский кончает задавать вопросы, зал остается совсем неуверенным, действительно ли Клятов и

Кузнецов старые знакомые и встречались 7 сентября в кинотеатре, или просто свидетельнице померещилось.

Последним Грозубинский задает такой вопрос:

– Скажите, Рукавишникова, вы проверяете билеты в очках или без очков?

– В очках, – растерянно говорит Рукавишникова.

– А почему вы сейчас без очков?

– На билете же надо и дату проверить, и какой сеанс, а я дальнозоркая.