– Знаю. Я даже видел его в детстве.

– Я тоже.

– Ведь ты тогда была совсем маленькой…

– Да. Но есть воспоминания, которые сохраняются у нас в глубине сердца на всю жизнь, в каком бы возрасте они ни запечатлелись.

– Да, верно, – отвечал Фернандо со вздохом. – Мне-то знакомы такие воспоминания. Но почему портреты висят рядом?

Хинеста усмехнулась:

– Да ведь это портреты короля и королевы, не правда ли?

– Разумеется. Но…

Все так же усмехаясь, она продолжала:

– Ты, вероятно, хотел заметить, что один из них король настоящего государства, а на другом портрете – королева государства воображаемого.

– Признаюсь, милая моя Хинеста, я об этом подумал.

– Прежде всего, кто тебе сказал, что Египет был воображаемым государством, кто сказал, что та, которую прозвали Николис Прекрасной – царица Савская70, – не была настоящей королевой, равной королю, ведущему род от

Максимилиана71, императора Австрийского?

– Да кем же приходится тебе Филипп Красивый? –

спросил Фернандо.

Хинеста перебила его:

– Филипп Красивый – отец короля дона Карлоса, который завтра должен прибыть в Гранаду. Нельзя терять время на разговоры – я спешу. Я буду умолять короля о том, в чем он, пожалуй, откажет дону Иниго.

– Как, ты отправляешься в Гранаду? – ужаснулся Фернандо.

– И сейчас же!. Жди меня здесь.

– Да ты с ума сошла, Хинеста!