Используя свои новые познания, Ибадулла нашел объяснения знаков: старые оросительные системы обозначались синим, новые – красным. А красные точки в пустыне были новыми колодцами. Как же много их было! Для красных линий Ибадулла заметил и цифру – сто двадцать тысяч километров. Двенадцать тысяч ташей протяженности новых каналов в Узбекистане – по старой мере расстояний! Больше десяти лет потратит человек, чтобы промерить их своими ногами, увидеть своими глазами.

За истекшие после изгнания эмира годы было сделано больше, чем за тысячу лет ислама. Вот и еще одно значение слов Мохаммед-Рахима…

За своей спиной Ибадулла слышал голоса, но не обращал внимания на слова. Увлеченный, он хотел позвать

Фатиму. В этот момент постучали по столу, и он оглянулся.

IV

Придвинув стулья, несколько человек сидели у стола

Шаева. Ибадулла нашел свободный стул и тоже сел. На него не обращали внимания.

Лицо Шаева серьезно, в его пальцах толстый карандаш.

Это он стучал. Ибадулла понял, что так просто и радушно принявший их человек и есть тот самый большой начальник, который имеет власть решать и приказывать.

– Итак, не безразлично мы должны отнестись к находке группы Ефимова, – продолжал Шаев. – Считаю, что товарищ Ефимов поступил правильно, явившись для личного доклада. Уже аэрофотосъемка подсказывала мысль о существовании в историческом периоде той или иной давности реки в этом районе. Съемка, произведенная группой, делает факт бесспорным. А надпись, указывающая на землетрясение, объясняет все.

– А не думаете ли вы, профессор, что надпись попросту легендарна? – спросил один из присутствующих, русский.

– Нет, – возразил Шаев. – По мнению нашего уважаемого товарища Жаркова, язык надписи чистый, подлинно арабский, без позднейших искажений и примесей персидских слов. Это первое соображение. Кстати, – обратился

Шаев к Ефимову, – кто это сумел так списать надпись и сделать отличный перевод?

Ефимов указал на Ибадуллу, и все посмотрели на него.

– О-о! – сказал Шаев. – Какой у вас помощник! Интересно, – он опять изучал Ибадуллу тем же острым взглядом, как вначале. Ибадулла не опустил глаз.

– А у вас не будет ли каких соображений, Семен

Александрович? – спросил Шаев одного из русских.