Более смелый или менее впечатлительный Хамидов тоже согласился, что операции с рынком следует на время прекратить.

– Когда идет поезд в Карши? – осведомился Сафар, не скрывая пункта своего назначения.

Поезд отправлялся в час ночи.

Хассан Хамидов очень устал, все утро он бродил под солнцем, чтобы изучить Бохассу. Зато теперь он уверен в себе и в успехе.

Амина подала обед. Сафар ел жадно и много, как бы стараясь насытиться на несколько дней вперед. После обеда он сделался разговорчивее.

– Ваш город полон дурными людьми, – говорил он со спокойной злобой. – Многие оплакивают Мохаммед-Рахима, душа которого пылает в аду между огненными жерновами. Ваш город не священный, а нечистый, он насыщен коммунистами. Вам, верным, я оставляю запас американского порошка, который убивает. Будет указание, когда пустить его в дело. Не будет указания, действуйте сами применительно к событиям, например если услышите о начале войны. Опустите порошок в главный канал. Так же поступите с источниками, питающими город, где проходит железная дорога. Сами уезжайте на время в тот же день… Но заблаговременно осмотритесь. Пусть тебе, Хассан, неудача с Бохассой послужит уроком…

III

Мужчины прекращали разговор, когда появлялась обслуживающая их женщина. Они не смотрели на нее, иначе могли бы заметить, что женщина едва держится на ногах.

Ее лицо было закрыто волосяной сеткой.

Всю ночь Амину мучила мысль о персиках в руках

Сафара и о странном вопросе, заданном приходившим от имени Тургунбаева человеком. Она чувствовала, что от

Сафара могло исходить только недоброе. С каждым днем его пребывания в доме увеличивался гнет.

Амина больше не старалась подслушивать разговоры мужчин, но не из опасения быть обнаруженной. Пусть

Садык побьет ее за любопытство, это будут не первые побои. Амина боялась услышать что-то страшное. Она отталкивала свои предположения, как бессмысленные. Говорил же ей Садык, что она безмозглая, а Садык – умный человек. «Что ты можешь понимать?» – говорила она себе.

Сегодня утром, покупая на базаре баранину и пряности для плова и супа, Амина слышала разговоры о внезапной смерти Мохаммед-Рахима. Ее бабушка с ненавистью говорила об этом человеке, призывавшем к борьбе с исламом; о друге революции, о коммунисте. А сегодня на базаре многие люди говорили с гневом и грустью о смерти узбекского ученого. Кто-то сказал: «Это политическое дело».

Амина не вслушивалась, она думала о своем. Жизнь очень тяжела. Если у Мохаммед-Рахима были дети, жаль сирот, они остались без отца. Он был не стар, дети, наверное, маленькие. Дети принадлежат женщине больше, чем мужчине, но, может быть, Мохаммед-Рахим любил своих детей. А если он был одинок, то что страшного в смерти?..