Здесь отец снял очки и трубно высморкался.
Дальше Виктор сообщал, что, как способный парашютист и будущий летчик, находится под шефством воинской летной части, где его летчику, товарищу Моисеенко, и ему поручена начальником части ночная проверка места посадки в их городке. В ночь с 26-го на 27-е, между часом и двумя, он совершит экспериментальный прыжок с высоты двух тысяч восьмисот метров, с большой затяжкой, с задачей опуститься на поле, отмеченное кострами.
Письмо пришло 26-го, и старик рассвирепел, – ведь оно могло опоздать.
«Обычная чистяковская халатность! Ни на какой аэродром я не пойду!» Весь день он провел в смятении.
Почти не отвечал на вопросы или отвечал невпопад. Вечером, часу в десятом, спустился к пристани.
Было тихо, очень прохладно, моросил дождик. Огромный белый теплоход в напряженном сиянии своих огней стоял как видение, явившееся к этому тихому берегу из какого-то другого мира, из мира красивых, могучих машин, из мира богатых надежд, делового кипения.
Василий Васильевич погулял, как всегда, по пристани.