Дороги, ведущие в город, обсажены длинными рядами старых тутовых деревьев, привлекающих взор своими причудливыми стволами и прихотливо изогнутыми ветками.

И этот город разделен на две половины – старую и новую. Если в 1868 году в Ходженте насчитывалось только тридцать тысяч жителей, то теперь население увеличилось

109 С 1936 г. – Ленинабад, с 1991 г. – Худжанд.

до сорока пяти – пятидесяти тысяч. Чем же объяснить такой быстрый прирост населения? Не близким ли соседством двух частей города? Или, быть может, заразительным примером плодовитой Небесной Империи? Нет, конечно.

Это – естественное следствие расширения торговых связей: новые рынки притягивают к себе продавцов и покупателей.

В Ходженте мы стоим три часа. Я наношу городу беглый репортерский визит, прогуливаюсь по берегу Сырдарьи. Через эту мутную реку, омывающую подножье высоких гор, перекинут мост, под средним пролетом которого проходят довольно крупные суда.

Погода очень жаркая. Так как город, словно ширмой, защищен горами, степные ветры до него не доходят. Это один из самых душных городов в Туркестане.

Я встретил супругов Катерна, восхищенных своей экскурсией. Комик настроен весьма благодушно.

– Я никогда не забуду Ходжента, господин Клодиус, –

заявляет он.

– Почему?

– Видите вы эти персики? – отвечает он, показывая мне увесистый пакет с фруктами.

– Они превосходны…

– И совсем не дороги! Четыре копейки за килограмм, иначе говоря, двенадцать сантимов!

– Это потому, – отвечаю я, – что персиками тут хоть пруд пруди. Персик – азиатское яблоко, и первая его вкусила, некая… мадам Адам110.

– В таком случае, я ее охотно прощаю! – восклицает госпожа Катерна, впиваясь зубами в сочный плод.

110 Намек на библейскую легенду о грехопадении Адама и Евы.

От Ташкента рельсовый путь круто спускается к югу, по направлению к Ходженту, а оттуда поворачивает к востоку на Коканд. На станции Ташкент он ближе всего подходит к Великой Сибирской магистрали. Сейчас уже прокладывается новая ветка, которая вскоре соединит