– Мария Владиславовна… Довольно дурака валять! За кого вы меня принимаете?

Она удивилась, потом сказала:

– Странный вопрос. За самого выдающегося, после

Якушева, члена «Треста».

Он засмеялся каким-то деревянным смехом и сквозь зубы с яростью произнёс:

– Мария… И я и ты – орудие Якушева, а Якушев – чекист!

Он посмотрел на неё и ужаснулся: на него глядели широко раскрытые глаза безумной.

– Якушев?

– Да! Якушев! И Потапов!

– Зубов?

– Тоже.

– Но они же делали все! Были во главе!. И они чекисты!

Она упала на диван и лежала как мёртвая. Он тронул её за плечо. Она подняла голову и смотрела на него невидящими глазами.

– Что же делать?

– Бежать, – твёрдо сказал Стауниц. – Бежать через финское «окно», пока оно действует. Хорошо, что Радкевич в Ревеле. Нам надо бежать сегодня же. – Он стал прежним наглым и отчаянным Стауницем. – Завтра утром мы в Ленинграде, ночью переходим границу. У нас есть ровно сутки, не больше.

Она встала, машинально накинула платок, надела пальто и вдруг повернулась:

– Почему я не убила тебя и себя?

Он рассмеялся и вдруг сел к столу, взял карандаш и бумагу.

– Что ты делаешь?

– Пишу прощальное письмо. Не могу отказать себе в удовольствии.