Это был человек страшно жестокий и неумолимый. Когда кто-нибудь из подданных Юзуф-хана имел несчастье его рассердить, то не только самому провинившемуся, но и всему его семейству не было пощады. В Судже до сих пор рассказывают, как Юзуф-хан приказывал сбрасывать со скалы в пропасть ни в чем не повинных жен и детей осужденных им на смерть нукеров, причем грудных младенцев привязывали на шею матерям, и в таком виде сталкивали вниз. С другими ханами, своими родственниками, Юзуф-хан не знался, никогда ни к кому из них не ходил и к себе не звал. Особенно ненавидел он своего родного брата, знаменитого сардара Чингиз-хана, отца теперешнего сардаря Хайлар-хана, но Чингиз-хан был сам человек очень суровый и потому, ненавидя его всей душой, Юзуф-хан тем не менее не смел явно высказывать своей вражды к могущественному владыке. К довершению всего Юзуф-хан, несмотря на свое огромное богатство, был чрезвычайно скуп; скупость его не имела границ, о ней со смехом рассказывали на базарах, а потому все были поражены, когда в один прекрасный день Юзуф-хан выказал при одном случае небывалую щедрость.

Случай этот был следующий.

Однажды курды, после своего набега на русскую границу, привезли на базар, для продажи, в числе прочего награбленного добра, молодую девушку поразительной красоты. Где и как они ее добыли, курды, по своему обыкновению, никому не рассказывали, да по всей вероятности, никто их об этом и не расспрашивал, говорили только, что пленница по происхождению своему была армянка.

Когда весть о появлении на базаре такого редкостного товара облетела все население, к курдам явилось множество покупателей из числа ханов и богатых беков, но разбойники заломили такую баснословную цену, что никто не решался заплатить столько, хотя многим пленница чрезвычайно нравилась. Она стояла потупя голову, полуобнаженная, с волосами, ниспадавшими ей почти до пят, со стыдливым румянцем на щеках и заплаканными грустными глазами. Красота ее была настолько ослепительна, что один из ханов уже готов был уплатить требуемую курдами сумму и пошел за деньгами, но в это время на базаре появился Юзуф-хан. В то время ему было больше шестидесяти лет, но он еще был бодрый и сильный, хотя уже и совсем седой старик.

Увидя его, кто-то из присутствовавших молодых ханков со смехом закричал ему:

– Юзуф-хан, купи себе красавицу. Ты у нас самый богатый, и то, что другим не по карману, для тебя пустяки!

Никто из нас не в состоянии заплатить курдам столько, сколько они хотят!

– А сколько ты за нее хочешь? – не взглянув на говорившего ханка, спросил Юзуф-хан, обращаясь к предводителю шайки. Тот сказал свою цену. Юзуф-хан несколько минут молча в раздумье разглядывал замершую перед ним от страха красавицу, и вдруг глаза его вспыхнули, как у волка, и на лице появилась легкая краска волнения. Он взял красавицу за руку и грубо дернул ее к себе.