Шараповым.

– А почему в этом доме немцы? – не унимался Кузьменко. – Мало им домов в центре? Я вижу, вы русский человек. Объясните, пожалуйста, как это все случилось?

Ведь я совершенно не в курсе дела…

И сбивчиво, торопясь, словно из боязни, что его не выслушают, – Кузьменко рассказал Амосову, как он после

«Свадьбы Кречинского» был предан суду за хулиганство, учиненное в универмаге, как суд приговорил его к двум годам лишения свободы и как он теперь вернулся домой.

Кузьменко, сам не зная почему, разоткровенничался и добавил, что перешел линию фронта, желая работать в тылу врага…

15. ПОЕЗДКА В БЕРЛИН

Амосов слишком хорошо разбирался в людях, чтобы не понять сразу, что рассказ Васьки Кузьменко вполне искренен и правдив. Вместе с тем ясно было, что надо как можно скорее отделаться от неожиданного гостя. Посоветовав Ваське направиться к партизанам, Амосов от всего сердца пожелал ему счастливого пути. Однако из предосторожности Амосов не дал Ваське никаких определенных явок, сказав, чтобы он шел в Гремяченские леса.

Простившись с Васькой, Амосов вернулся в дом. Гейдель мирно похрапывал. Одеяло, которым он был накрыт, вздыбилось на его брюхе и мерно колебалось в ритм дыханию.

Амосов решил тоже отдохнуть и прикорнул на диване.

Проснувшись утром, он открыл глаза и встретил взгляд

Генделя, который тоже уже не спал.

– Доброе утро, мой друг, – пропищал Гейдель. – Я отлично выспался. Эта дорога основательно утомила меня.

Но сейчас я свеж, как новорожденный.

– Не угодно ли вам позавтракать? – спросил Амосов.

– Угодно и весьма, – ответил Гейдель и начал одеваться.

За завтраком Гейдель вернулся к поездке Ивана Сергеевича в Германию.

– Чем больше я об этом думаю, – сказал он, – тем больше убеждаюсь, что прав. В самом деле, имеете же вы право отдохнуть, посмотреть, как изменился за эти годы наш Берлин, подышать родным воздухом! Кроме того,