Пока он говорил, полковник Манов не спускал с него глаз и, неизвестно почему, испытывал к нему неизъяснимую жалость. Ему нравился этот человек, он втайне завидовал его молодости и обычно, когда тот говорил, любовался его улыбкой, его теплым звучным голосом, пропуская многие его слова мимо ушей – они его особенно не занимали. Но сегодня, против обыкновения, он слушал его с большим вниманием и, досадуя в душе на его словоохотливость, в тревоге спрашивал себя: «Откуда эта тревога, чем она вызвана?» Молодой человек весел, пышет здоровьем, а у полковника такое чувство, будто перед ним безнадежно больной, несчастный человек.

– А зря ты себя так скептически настраиваешь, – заметил полковник. – Ты в каком-то смятении, и это твое состояние может все испортить. – Теперь тревожное чувство поднялось в нем самом. Вроде и нет в парне ничего зловещего, внушающего опасение, а вот душа болит. – Сейчас особенно надо верить в себя, – добавил он. – Со сколькими «гермесами» мы уже мерялись силами и выходили победителями? – Эта фраза прозвучала настолько фальшиво, что полковник нахмурился. – Иди-ка лучше погуляй часок-другой, чистый воздух взбодрит тебя малость. – Полковник взглянул в окно: улицу окутал туман, шел дождь. –

Однако… – вздохнул он и махнул рукой. – А что касается нашего бывшего сотрудника профессора Найденова, то я, естественно, его имею в виду и нисколько не сержусь, что ты напомнил мне о нем. Но на его помощь мы можем рассчитывать лишь в крайнем, в самом крайнем случае, и вот почему. Во-первых, он человек больной, почти инвалид, и любое сколько-нибудь серьезное напряжение может ухудшить его и без того плохое здоровье. Во-вторых, у меня есть данные, говорящие о том, что он находится в поле зрения иностранной разведки. Уже не раз было замечено, что у его дома околачиваются какие-то подозрительные типы. Это особенно стало бросаться в глаза после той самой истории с пенициллином. Я неоднократно советовал ему повесить на окно штору, но в ответ старик обычно машет рукой, и мне пришлось установить там круглосуточное наблюдение, особенно за фасадом его дома. Найден Найденов – крупный ученый, и мы не вправе рисковать им.

Старший шифровальщик спросил, улыбаясь:

– Позвольте, а если мы все же потерпим фиаско с расшифровкой радиограммы «Гермеса»?

Полковник Манов промолчал.

– Послушайте, – немного погодя сказал он, вдруг переходя на «вы», – я вам советовал прогуляться немного, если не ошибаюсь. В комнате дежурного есть раскладушка.

Прилягте и поспите часок-другой. Мне ваш скепсис надоел! Старший шифровальщик встал: