– Благодарю, – сухо сказал лейтенант. – Очень рад, что вы такой зоркий...
– Я, товарищ командир...
– Знаю, знаю, – ворчливо сказал Колосков и стал выколачивать о каблук холодную трубку. – Никто не виноват.
Все герои с крючка щуку снимать. И вообще, что за черт?
На пулемете чехол хуже портянки, лебедка облуплена. .
Все мы думали, что боцману грозит разнос. У командира медленно багровела шея, но он взял в зубы пустую трубку и, пососав, неожиданно заключил:
– Все отчего? В грамматике дали осечку. . Надо бы учтивый глагол... А вы... сразу ватакуси... Эх, жмет!
– А что им за это будет? – спросил Косицын, с любопытством поглядев на зверобоев.
– Лет пять... А скорей всего обменяют, – объяснил
Широких. Сидя на корточках, он очищал раскрылки гарпуна от сухожилий и кожи мертвого сивуча.
– Значит, гражданские будут судить, – сказал Косицын с досадой.
– А тебе что?
– Ничего... Эх, такого быка загубили...
И все мы посмотрели на старого сивуча.
«Хозяин» лежал на палубе кавасаки, большой, гладкий, усатый, и смотрел в море злыми глазами.
Он был очень красив даже мертвый.