Он преследовал его до гостиницы всю дорогу, требуя платы. Но белый человек не обращал ни малейшего внимания на его справедливое требование. Гомец успокоил кули, вручив ему несколько медяков, а затем пошёл разыскивать Джеспера, которого знал очень хорошо.

Он нашел его неподвижно стоящим у круглого столика.

В другом конце веранды сидело несколько человек; они прервали разговор и молча глядели на него. Два бильярдных игрока, с киями в руках, подошли к дверям бильярдной и тоже уставились на него.

Когда Гомец приблизился к нему, Джеспер поднял руку, указывая на своё горло. Гомец заметил, что его белый костюм запачкан, затем заглянул ему в лицо и побежал заказывать напиток. По-видимому, Джеспер его потребовал. Немыслимо угадать, куда он хотел пойти – с какой целью – или, быть может, только воображал, что куда-то идёт, – но внезапное побуждение или вид знакомого места заставил его войти в «Апельсинный дом». Он слегка опирался концами пальцев о круглый столик. На веранде находились два человека, которых он хорошо знал лично, но глаза его блуждали, как будто он искал пути к бегству, и когда взгляд его скользил по этим людям, он их не узнавал.

Они, в свою очередь, смотрели на него, не веря своим глазам. Лицо его не было искажено. Нет, оно было неподвижное, застывшее. Но выражение делало его неузнаваемым. Может ли быть, что это он? – с ужасом думали они.

В голове был дикий хаос всевозможных мыслей. Совершенно отчётливых и ясных. Именно эта ясность и была так ужасна в связи с полной невозможностью остановиться на какой-нибудь одной из них. Он говорил себе, а быть может, им, этим мыслям: «Спокойней, спокойней». Перед ним появился китайчонок со стаканом на подносе. Он залпом выпил стакан и выбежал вон. С его уходом рассеялось недоумение, сковавшее зрителей. Один из них вскочил и бросился в тот конец веранды, откуда была видна почти вся дорога. В тот самый момент, когда Джеспер, выйдя из дверей «Апельсинного дома», проходил мимо него внизу, по улице, он возбужденно крикнул остальным:

– Это действительно был Эллен! Но где его бриг?

Джеспер с удивительной отчётливостью расслышал эти слова. Небеса звенели ими, словно призывая его к ответу, ибо это были те самые слова, какие сказала бы Фрейя. Это был уничтожающий вопрос, – он пронзил его сознание, как молния. И внезапно ночь окутала хаос его мыслей. Он не замедлил шагов. Он сделал в темноте ещё три шага. Потом упал.

Добряк Месман продолжал свои поиски до самого госпиталя, где и нашёл его. Доктор сказал несколько слов о лёгком солнечном ударе. Ничего серьёзного. Выйдет через три дня… Приходится согласиться, что доктор был прав.