— Поймите, — закончил Манфред, — ни один волос не упадет с вашей головы, если вы будете нам верны. Кроме того, вы получите награду, которая обеспечит на всю жизнь вас и… девушку из Хереса.

Сери вяло опустился на табурет. Когда он закуривал папиросу, его рука дрожала.

— Хорошо. Мы вам предоставим больше свободы… Можете выходить на улицу. В Гренадской тюрьме вас называли «молчуном». Мы бы хотели, чтоб вы оправдывали и здесь это прозвище.

— Он доставляет нам сравнительно мало хлопот, — сказал по–английски Гонзалес. — Теперь, когда мы снабдили его городским платьем, он не станет привлекать ничьего внимания. К сожалению, он не желает каждый день бриться, а это крайне необходимо.

— Я хочу послать Рамону еще два предупреждения, — сказал Манфред, — и одно вручить в его собственном доме. Это храбрый человек.

— Что слышно о Гарсии?

Манфред рассмеялся.

— Я видел его в субботу вечером — красивый старик. Я сидел в задних рядах маленького зала, где он горячо защищал права человека и гражданина… на французском языке. Слушала его главным образом уличная молодежь, ни слова не понимавшая по–французски, но гордая сознанием, что допущена в «храм Анархизма».

— Почему, Джордж, человеческая пошлость неизменно сопутствует нам в жизни?

— Вы помните Андерсена? Когда мы связали его, заткнули рот, привязали к стулу и объявили, почему он должен умереть, вы помните, как из кухни в комнату вдруг донесся запах жареного лука?

— А случай с цареубийцами? — напомнил Леон.

— Почти всегда так бывает, — продолжал Манфред, — бедный Гарсиа, державший в своих руках судьбы целого народа, и забавляющиеся торговки, предсмертное дыхание и запах жареного лука, удар шпаги и китовый ус от женского корсета — все это неотделимо.

Сери курил, обхватив голову руками.

— Перейдем теперь к нашему делу, — произнес Гонзалес. — Здесь, кажется, все ясно, а чем мы займемся потом?

— Ликвидируем наш «Синдикат Художественных Репродукций».

— А затем?

— Поедем в Голландию, где без нас скучает Герман ван дер Биль. Надеюсь, нам не придется потратить много времени.

Пойккерт кивнул головой.

— С ним уже давно следовало расправиться. Как поедем — через Хук или через Флешинг?

— Лучше через Хук.