«Завещание Петра I» Ходзько уже снабдил политическими комментариями; особенно же развил пояснения к 6 касательно вопроса о Польше, которая, раздробленная, уже не принадлежала сама себе. Фальшивка так часто стала мелькать перед глазами европейских народов, что уже никто не сомневался в агрессивности русских планов…

Грянул 1854 год, и вот что удивительно: Наполеон III в точности повторил Наполеона I, – только «завещание Петра I» из книг вдруг перешло в тысячи листовок, и ветер разбросал их над рядами французских колонн в Севастополе. Проклятая фальшивка вырастала в обвинительный акт против всей русской политики!

Корреадор даже выпустил в свет картографическое издание – «Карту увеличения пространств России со времени Петра I до наших дней», приложив к ней, словно горячительный пластырь, и пресловутый текст «завещания»…

– Это политическое завещание, – внушал Корреадор читателю, – было набросано Петром Первым в 1710 году, вскоре после сражения под Полтавой, исправлено им в 1722 году – после Ништадтского мира, и окончательно отредактировано канцлером Остерманом…

С большим опозданием, но все же позволю себе задать вопрос Корреадору:

– Простите, мсье, а разве бывают завещания императоров, которые бы редактировались их чиновниками?

***

Вскоре имя де Еона снова выплыло наружу. Остроумный Ломени увлекся личностью автора «Фигаро» и дал публике прекрасную монографию об остроумце прошлого Пьере Кароне – Бомарше. Естественно, что, задев Бомарше, нельзя было миновать и его очередной «невесты».

С глубоким сожалением Ломени пришел к тяжкому выводу:

– Нет, не такая жена была нужна великому драматургу!

И мы согласны с Ломени полностью: конечно, лучше пусть любая другая, но только не такая, как наш кавалер де Еон…

Интерес к личности де Еона не угасал. Одни говорили, что он был мужчиной, другие – женщиной. А патологический осмотр его тела в 1810 году был всеми давно забыт.

«В самом деле, – толковала интеллигентная Европа, – кто это был.., он или она?» Тогда в этом вопросе решил разобраться Луи Журдан, почтенный издатель парижской газеты «Век».

– Кавалер де Еон, – бестрепетно заявил он публике, – не был и кавалершей.., это былО кавалершО! То есть – нечто среднее между мужчиной и женщиной. Или все вместе: мужчина с женщиной.

И, сделав такое заявление, Журдан назвал свою книгу о де Еоне соответственно: «Гермафродит»; вышла она в 1861 году, и публика набросилась на нее со всем пылом.

Русская историческая наука внимательно присматривалась к тем европейским скандалам, где задевали авторитет преобразователя России. Между тем Россию клевали походя – все кому не лень. Любое военное или политическое потрясение – сразу, будто из-под земли, всплывает и это «завещание».