Марку я сказал:

— Вижу, ты теряешь всякую надежду, братец! Не отчаивайся! Крепись! Врачи считают, что жизнь Миры вне опасности. Бог милостив, рассудок обязательно к ней вернется. Поверь, все будет хорошо!

— Как не отчаяться? — Брат еле сдерживал слезы. — Даже если моя бедная Мира придет в себя, не останется ли она навсегда в лапах этого чудовища? Неужели ты полагаешь, что он удовлетворил свою ненависть? Анри, пойми, он может все. Мы перед ним беззащитны!

— Нет, Марк! С ним можно бороться!

— Но как? — Юноша слегка оживился, легкий румянец окрасил бледное лицо, поярчели грустные глаза. — Анри, ты не хитришь? Увы, — опять сник он, — мы во власти этого мерзавца. Относительно безопасно лишь в нашей тюрьме… Да и то… Боюсь, этот негодяй способен проникнуть сюда, несмотря на все наши старания…

Его возбуждение мешало продолжать беседу. Он слышал только себя.

— Почему ты решил, что мы с тобой сейчас одни? — бормотал он. — Я перехожу из комнаты в комнату, иду в гостиную или галерею и чувствую, что он крадется по пятам, обходит, отступает, когда я иду вперед… Ускользает, когда я готов его схватить…

Голос брата дрожал, он боязливо озирался по сторонам. Я не знал, как его успокоить.

— Кто может поручиться, — продолжал Марк, — что он не слышал нашего разговора? Может, он сейчас здесь. За дверью… Я слышу шаги… Хватай его! Скорее! Убей! Нет, это чудовище бессмертно…

Боже мой! Неужели и Марка ждет безумие, как Миру! Зачем только Отто Шториц сделал проклятое открытие?! Зачем передал секрет наследнику, не отличающемуся добродетелями?!

С того дня, когда Вильгельм Шториц буянил на каланче, страх парализовал население и не отпускал. Все разговоры сводились к одному предмету. Нелепо было бы искать спасение от невидимок в церкви после происшествия в кафедральном соборе, когда и святые стены не защитили от дьявола. Против страха власти не находили средств.

Приведу один из примеров растерянности и смятения среди обывателей.

Двенадцатого утром я шел к начальнику полиции за очередной порцией новостей. Пройдя сотни две шагов по улице Князя Милоша в направлении собора Сент-Михай, я наткнулся на капитана Харалана. Мы поздоровались.

— Я иду к месье Штепарку. Не составите ли мне компанию, капитан?…

Молча он присоединился ко мне. У площади Куршт наше внимание привлекли громкие крики.

Шарабан без кучера, влекомый двумя лошадьми, мчался по улице на бешеной скорости. Прохожие разбегались врассыпную. Предоставленные самим себе животные неслись вскачь. У страха глаза велики! Обезумевшим прохожим почудилось, что сам Вильгельм Шториц, оборотень-невидимка, сидит на облучке. Отчаянные вопли неслись отовсюду: