— Где, черт побери, мог жить этот Опим? — спрашивал себя старший Жаме.

В этот момент вошла мадам Перпетю, браня юного Франсиса за то, что он отправился ее искать в таком неподобающем виде.

— Противный шалун, посмотрите только, на кого он похож?

— Но папа…

— Молчи!

— Мадам Жаме, да идите же, наконец, бегите сюда, прочтите же!

И месье Жаме сунул жене под нос причину своего необычного возбуждения.

Что касается юного Франсиса, то, попав между двух огней и, сверх того, мучимый непобедимым противником, он тотчас ретировался в уборную, предусмотрительно закрыв за собой дверь.

— Ну как? Что скажешь? Что ты об этом думаешь, жена?

— Просто не верится!

— Но такую новость невозможно придумать!

— Бедный дядя Опим Тертульен! — воскликнула мадам Перпетю и принялась искать белый платок.

— Бедный! Думаю, совсем наоборот! Он должен быть весьма богат. Эти крупные торговцы живут на копейки, едят обертку от своих товаров и жиреют на них как крысы! Ну и счастье нам привалило, мадам Перпетю!

— Кажется, эта смерть вас очень развеселила, — ответила нежная племянница, прилагая в этот момент большое усилие, чтобы пролить несколько слезинок, дабы потом не каяться своему исповеднику в бессердечии.

— Ах, нет, совсем нет! — пролепетал месье Жедедья. — Отнюдь! Этот милый дядюшка… Право, что за удар для семьи… Но в конце концов!.. Когда у тебя дети… Сейчас у меня нет желания стенать, я поплачу завтра!

Славный человек не мог скрыть своей радости, она изливалась из него будто вода из лейки.

— Где жил этот дядя?

— Вот уже десять лет, как мы ничего о нем не слышали.

— А раньше?

— Он жил в Роттердаме.