Задумывались ли поклонники «скрытого революционера» Верна хотя бы над таким, например, фактом: писатель не раз обращался к теме борьбы народов за независимость, когда же ему довелось окунуться в революционное прошлое своей родины, он написал не «Девяносто третий год» и не «Марсельцев», а повесть «Граф де Шантелен», где резко осуждаются и революционный террор, и экстремистские вожаки черни, и любые попытки добиться справедливости с помощью оружия.

Да и независимость ко времени создания «Магеллании» сводится для писателя к понятию личной свободы, что хорошо заметно в развитии образа Кау-джера. Видный ученый-ориенталист и политический деятель Жан Шено в одной из своих книг о Ж. Верне говорит о его тайном желании «нонконформистской независимости»[315], то есть независимого положения в обществе, которое нельзя путать со стремлением к революционным преобразованиям самого общества.

Революция 1848 года, разумеется, должна была оставить след в душе двадцатилетнего юноши, но вскоре после прибытия в Париж Верн записался в клуб студентов, отнюдь не сочувствующих левым экстремистам, да и позднее называл себя сторонником Тьера и его соратников, то есть поборником стабильности и порядка[316]. В 1851 году, осуждая переворот Луи-Наполеона, Жюль причислил себя к умеренным консерваторам[317].

Да, он дружил с ученым-анархистом Элизе Реклю, возможно, был лично знаком даже с М. А. Бакуниным, но в дни Парижской коммуны послал письмо П.-Ж. Этцелю, в котором ратовал за энергичные меры против восставших[318].

Обычно свидетельством радикальных взглядов Жюля Верна считают его избрание муниципальным советником Амьена по «красному» списку социалистов. Включение маститого писателя в этот список скандализировало его друзей и близких, но сам он спокойно отвечал, что просто-напросто хотел принести пользу любимому городу и рассматривает пост советника как чисто административный. При этом свою политическую ориентацию он не меняет: «Единственное мое намерение — стать полезным, добиться кое-каких городских реформ. Зачем же смешивать политику с административными вопросами? <...> В социологии я склоняюсь к порядку; что касается политики, то вот мои устремления: создать при современном правительстве разумную, уравновешенную партию, благожелательную к людям, искусству, жизни, уважающую правосудие и высокие идеалы»[319].

По приведенным высказываниям становится ясно, что Ж. Верн не мог не осуждать революционного разрушения установившегося порядка. Даже там, где этот порядок явно несовершенен, как, например, на просторах Британской Индии, его нельзя взорвать, разрушить разом, его надо постепенно — и обязательно законным путем! — преобразовывать. Резкое разрушение ведет к хаосу, насилию, страданиям всех без исключения, кто вовлечен в конфликт. Писатель показывает это, скажем, в «Паровом доме».