Наблюдательные люди наверняка замечали, что в жизни действительно есть некая злая сущность, которую, в том, что касается Дика, можно назвать роком, который зорко высматривал надежные орудия в виде его характера, и теперь, в считаные мгновения, этот рок поклонился ему. Так получилось, что вместе с Диком было несколько местных арабов, одного из которых он нанял в Тевфикие как драгомана. Когда они начали путешествие через пустыню, этот человек был на первый взгляд вполне здоров, но через два дня, когда они достигли оазиса, захворал. Сначала казалось, будто он страдает от болотной лихорадки и нервного истощения, однако затем в разных частях его тела вздулись лимфатические узлы.

Поначалу Дик, который, как мы помним, был знаком с медициной, подумал, что драгоман окончательно сляжет, однако, в конце концов, вздутия лопнули, и араб постепенно выздоровел. Когда тот снова встал на ноги, Дик спросил у него, что, по его мнению, с ним было, араб ответил, что хотя в самом начале он промолчал из опасения, что товарищи его прогонят, с ним, по всей видимости, случилась чума, ибо за день до того, как он покинул Тевфикие, где было несколько таких случаев, он ходил проведать одного родственника, который умер, пока драгоман был в его доме.

– Понятно! – сказал Дик. – Тогда я прошу тебя никому ничего не рассказывать, ибо хотя я и думаю, что ты ошибаешься, если об этом станет известно, эти люди посадят нас на карантин здесь на горе или же прогонят в пустыню.

Поскольку после этого никто не заболел, Дик попытался выбросить этот случай из головы, и ни разу не обмолвился о нем в разговорах.

А теперь перенесемся на несколько ночей вперед. На седьмой день после того, как Эдит, рыдая на ангарибе, сделала свое признание Табите, Дик вернулся из города в крайне скверном настроении. Чувствуя, что надвигается кризис и он должен по этому поводу что-то сделать, он попробовал вложить в уши Руперту новые инсинуации, и даже намекнул, что если тому интересно, существуют некие письма, написанные Эдит, которые Руперт при желании мог бы прочесть. Руперт ничего ему не ответил, Дик же, приняв его молчание за интерес, продолжил:

– Послушай, Руперт, скажу тебе как мужчина мужчине. Ты наверняка понимаешь, сколь тяжело мое положение. Я считал себя наследником собственности на сумму более миллиона фунтов, но увы, ты оказался жив, и я лишился всего. Я также считал себя гордым хозяином чувств твоей жены, тем более, что ее поведение не оставляло в этом ни малейших сомнений, за что ты, будучи официально мертвым, вряд ли можешь ее винить. Боюсь, что с этой надеждой мне тоже придется расстаться, поскольку Эдит отлично знает, с какой стороны на хлеб намазано масло. Поэтому у меня к тебе деловое предложение. Ты даешь мне то, что мне причитается, чтобы мне было на что жить, скажем, сумму в триста тысяч фунтов, которую тебе ничего не стоит мне выделить, и будем считать, что мы квиты.